"Быстро, дешево и хорошо — из этих трех вещей нужно всегда выбирать две. Если быстро и дешево, это никогда не будет хорошо. Если это дешево и хорошо, никогда не получится быстро. А если это хорошо и быстро, никогда не выйдет дешево. Но помни: из трех все равно придется всегда выбирать два." (Том Уэйтс)
"Если ваша компания не заинтересована в дизайне, она бессмысленна. Все имеет форму. И если что-то имеет форму, значит, оно имеет смысл. Вы вынуждены создавать дизайн. Но дизайн – это не только форма. Дизайн – это также функциональность, себестоимость, стиль жизни и ее продолжительность." (Кьелл Нордстрем и Йонас Риддерстрале)
"Главное для дизайнера — создавать такие вещи, которые радуют его самого, чтобы работа приносила удовлетворение, а сотрудничество с заказчиком — удовольствие. Нужно понять, что хочет заказчик, и соединить это со своими желаниями и возможностями. Чтобы создать что-то выдающееся, нужен энтузиазм обоих." (Хорхе Пенси)

Восемнадцатое мгновение весны

П Р Е Д И С Л О В И Е.

За окном шел снег и рота красноармейцев.

Иосиф Виссарионович отвернулся от окна и спросил: - Товарищ Жуков, Вас еще не расстреляли? - Нет, товарищ Сталин. - Тогда дайте закурить.

Жуков покорно вздохнул, достал из правого кармана коробку «Казбека», и протянул ее Сталину. Покрошив несколько папирос в трубку, главнокомандую- щий задумчиво прикурил от протянутой спички.

Через десять минут он спросил: - А как там дела на Западном фронте? - Воюют,- просто ответил Жуков. - А как чувствует себя товарищ Исаев? - Ему трудно,- печально сказал Жуков. - Это хорошо,- сказал Сталин,- у меня для него есть новое задание…

А за окном шел снег и рота красноармейцев.

Г Л А В А 1.

Низкий закопченый потолок кабачка «Три поросенка» был почти черным от сажи. Стены были изрисованы сценами из знаменитой сказки, в честь которой был назван кабачок. Кормили в кабачке не очень хорошо, поили еще хуже, но не это отпугивало его завсегдатаев. Отпугивало их другое. С недавних пор в кабачок повадился заглядывать штандартенфюрер СС фон Штирлиц.

Вот и сейчас он сидел у дальнего столика, заставленного едой на семерых, а бутылками на восьмерых. Штирлиц был один и никого не ждал. Иногда ему становилось скучно, и тогда он вытаскивал из кармана маузер с дарственной надписью «Чекисту Исаеву за освобождение Дальнего Востока от Феликса Эд- мундовича Дзержинского» и с меткостью истинного ворошиловского стрелка расстреливал затаившихся по углам тараканов. - Развели тут!- орал он.- Бардак!

И действительно, в кабачке был бардак. Пол был залит дешевым вином, зап- леван и завален окурками. Создавалось впечатление, что каждый считал своим долгом если не наблевать на пол, то хотя-бы плюнуть или что-нибудь про- лить. То и дело, ступая по лужам и матерясь, проходили офицеры. За сосед- ним столиком четверо эсэсовцев грязно приставали к смазливой официантке. Ей это нравилось, и она глупо хихикала. В углу, уткнувшись лицом в салат из кальмаров,валялся пьяный унтер-офицер без сапог,но в подтяжках. И тог- да он начинал недовольно ворочаться и издавал громкие неприличные звуки. Два фронтовика, попивая шнапс у стойки, тихо разговаривали о событиях на Курской Дуге. Молоденький лейтенант в компании двух девушек подозрительной наружности громко распинался о том, какой он молодец, и как хорошо он стреляет из пистолета.

Штирлиц отпил из кружки большой глоток пива, поковырялся вилкой в банке тушенки и мутным пристальным взором оглядел окружающую действительность разлагающейся Германии, изредка задерживая взгляд на некоторых выдающихся подробностях снующих между столиками официанток.

- Какие сволочи эти русские,- неожиданно для всех сказал молоденький лейтенантик,- я бы их всех ставил через одного и стрелял по очереди.

В помещении воцарилась мертвая тишина. Все посмотрели на Штирлица. Штир- лиц выплюнул кусок тушенки, встал, и, опрокинув по пути три столика, стро- евым шагом подошел к зарвавшемуся лейтенанту. - Свинья фашистская,- процедил он и влепил лейтенанту пощечину. - Простите, я не совсем понимаю… - пролепетал оторопевший лейтенант.

Штирлиц вышел из себя и, схватив табуретку, обрушил ее на голову неза- дачливому лейтенанту. Лейтенант упал, и Штирлиц начал пинать его ногами.

- Я, русский разведчик Исаев, не позволю грязному немецкому псу оскорб- лять русского офицера.

Четверо эсэсовцев бросились разнимать дерущихся. Развеселившегося Штир- лица оттащили от стонущего лейтенанта и, чтобы успокоить, предложили вы- пить за Родину, за Сталина.

- Да,- сказал Штирлиц, немного успокоившись. Он выпил кружку шнапса, ры- жий эсэсовец с готовностью налил вторую. Штирлиц выпил еще, лейтенант стал ему неинтересен.

- Ну как же можно,- шепнул один из фронтовиков рыдающему лейтенанту,- при самом Штирлице говорить такое о русских, да еще и в таких выражениях! Я бы вас на его месте убил.

- Штирлиц - добрая душа,- вздохнул один фронтовик,- я помню три дня на- зад тут били японского шпиона, так все били ногами, а Штирлиц - нет.

- Добрейший человек,- подтвердил первый фронтовик, и они вывели лейте- нанта на свежий воздух. Штирлиц, обнявшись с эсэсовцами, громко пел «Гитлер зольдатен».

Пьяный унтер-офицер поднял голову из салата, обвел зал мутным взглядом и восторжено заорал: - Хайль Гитлер! Весь зал вскочил, вскинув руки, и стены задрожали от ответного рева: - Зиг хайль!!!

А Штирлиц уже спал, снились ему соловьи, русское поле и березки, снились ему голые девки, купающиеся в озере, а он подглядывал за ними из кустов.

Сейчас он спит, но ровно через полчаса он проснется, чтобы продолжать свою нелегкую, нужную для Родины работу.

Г Л А В А 2.

В кабинете Мюллера стоял сейф, в котором тот хранил дела на всех сотруд- ников Рейха. Он часто с любовью залезал в него за очередным делом, чтобы пополнить его, восстановить в памяти, просто полистать или привести в дей- ствие. Но последнее случалось редко, ибо Мюллер, как истинный коллекцио- нер, не любил расставаться с делами своих подопечных. Сейфы с делами были почти у всех сотрудников рейха, кроме Штирлица, но такого обширного собра- ния сочинений не было ни у кого, даже у самого Кальтенбрунера. Это было маленькое и невинное хобби шефа гестапо. В его коллекции были Гиммлер, Геббельс, Шелленберг, Борман, Штирлиц и даже сам Кальтенбрунер.

Обергруппенфюрер сидел у камина и листал дело Бормана. Это было одно из самых объемных дел в его сейфе. Мюллер насвистывал арию Мефистофеля из Фа- уста и перечитывал любимые строки.

Партайгеноссе Борман был мелкий пакостник. Если Борману не удавалось до- садить кому-нибудь, он считал прожитый день пропавшим. Если же получалось кому-нибудь нагадить, Борман засыпал спокойно, с доброй, счастливой улыб- кой на лице. Любимая собачка Бормана, которая жила в его кабинете, кусала офицеров за ноги, и поэтому всем приходилось ходить по Рейху в высоких са- погах. Мюллер, у которого было плоскостопие, от этого очень страдал. Од- нажды он имел неосторожность зайти в кабинет Бормана в кедах и был злостно укушен за левую ногу. Собачку пришлось отравить. С тех пор они стали с Борманом злейшими врагами.

Борман был любитель подкладывать кнопки на стулья, рисовать на спинах офицеров мелом неприличные слова, натягивать в темных коридорах сложные системы веревочек, споткнувшись о которые несчастная жертва в лучшем слу- чае падала или обливалась водой, а в худшем - получала по голове кирпичом. Особенной любовью Бормана пользовались ватерклозеты. Какие только гадости он не писал на дверях и стенах об офицерах рейха, а иногда перерисовывал из французских бульварных журналов непристойные картинки. Под одной из та- ких картинок он подписал: «Это - Ева Браун». Фюрер оскорбился и поручил ему же, Борману, выяснить, кто это сделать. Два месяца все в Рейхе пресмы- кались перед Борманом, а Штирлиц даже придумал версию, чтобы оградить себя от подозрений, что это сделал китайский шпион. В конце концов пострадал адмирал Канарис, который неосторожно выиграл в преферанс у Бормана его но- вую секретаршу. Секретарши были второй страстью Бормана. Он то и дело увольнял одних и нанимал других, менялся секретаршами с Гиммлером, Шеллен- бергом, просил подарить секретаршу Мюллера, но Мюллер отказал. В Рейхе Бормана не любили, но побаивались. Кому же охота видеть свое имя на стене сортира? Борман был толст, лыс и злопамятен.

А сам Борман был в это время занят делами. Острым ножом он вырезал на двери туалета надпись: «ШТИРЛИЦ - СКОТИНА И РУССКИЙ ШПИОН». Удовлетворенно чмокнув, Борман дернул за веревочку и вышел. Он тщательно вымыл руки и с чувством выполненного долга направился в свой кабинет. День обещал быть удачным.

В кабинете Борман открыл сейф, запертый на семь секретных замков и про- сунул голову внутрь. Вчера он повесил в сейфе табличку на русском языке: « Руским развечикам смареть заприщено!» Кто-то красным карандашом исправил ошибки и подписал: «Борман - дурак.» Борман достал русско-немецкий сло- варь, перевел и логически помыслил: «Кто-то исправил ошибки… значит кто-то залез в сейф…это не я…значит это русский шпион…и плюс ко все- му он лично знает Бормана… Следовательно, я его тоже знаю.» Борман на- долго задумался. Через полчаса он догадался поискать отпечатки пальцев. Еще через полчаса он их нашел. Видимо русский разведчик ел тушенку. Банка стояла тут же, в сейфе. «Здесь чувствуется работа Штирлица. Интересно, что скажет по этому поводу Кальтенбрунер?» Борман вздохнул. Со Штирлицем свя- зываться не стоило: все равно что-нибудь придумает, еще и сам виноват ока- жешься. Это знали все. Борман еще раз вздохнул и достал из сейфа дело пас- тора Шлага. За пастором он следил давно и с интересом. Этот человек имел обширную женскую агентуру. Пастор бегал за любыми женщинами: старыми и мо- лодыми, красивыми и не очень, замужними и наоборот, и женщины отвечали ему взаимностью, что Бормана, которого женщины не любили, очень удивляло и да- же сердило.

«Зачем одному человеку столько женщин? Я понимаю, если бы они были во-первых, секретаршами, а во-вторых, у меня… А так… Наверное он рабо- тает на чью-нибудь разведку. Скорее всего, это не наша разведка… Следо- вательно, иностранная..,- Борман поднял палец вверх,- его надо пощу- пать…» И Борман, позвонив Айсману, отдал распоряжение.

От сильного удара ноги дверь распахнулась, и в кабинет вошел хмурый и заспанный Штирлиц. - Борман! Дай закурить!

«У Штирлица кончились папиросы,- подумал Борман, протягивая портсигар с профилем фюрера,- значит он много курил. Много курят, когда думают, значит он много думал. Штирлиц просто так не думает, значит он что-то замышляет.»

И Борман посмотрел в честные глаза Штирлица. - Как дела? - Плохо!

«Я, как всегда, прав! - обрадовался Борман. - Точно что-то замышляет! Надо его пощупать…» - Не хочешь ли кофе? - Нет,- Штирлица передернуло,- лучше пива.

Борман нажал на кнопку, и вошла секретарша. Штирлиц ее раньше не видел. - Новенькая ? - Да,- похвалился Борман. - А ничего,- одобрил Штирлиц. - Мне тоже нравится,- сказал польщенный Борман.- Пива принеси, дорогая. - Слушаюсь, партайгеноссе.

Секретарша принесла пива и стала ждать дальнейших распоряженшй. - Можешь идти,- махнул рукой Борман.

Секретарша, разочарованно покачивая бедрами, вышла. Штирлиц оторвал взг- ляд от двери и взял кружку с пивом. - Садись,- предложил Борман, подставляя стул. Штирлиц привычным жестом смахнул со стула кнопки и сел.

«Заметил,- ядовито подумал Борман,- Штирлица на кнопки не возьмешь. Чув- ствуется рука Москвы.»

Глаза Штирлица потеплели. - Хорошее пиво,- сказал он.

«Темнит, сукин кот. Обмануть хочет. Нет, брат Исаев, не на того напал. А не сыграть ли мне с ним шутку? Что, если ему очень тонко намекнуть, что им интересуется Ева Браун?» - Штирлиц! А ведь вами интересуется Ева Браун!- закричал Борман.

Штирлиц поперхнулся. С Евой Браун он встречался всего один раз, и то на приеме у фюрера. Штирлиц был о себе высокого мнения, как о мужчине, но эта мысль никогда не приходила ему в голову.

«Ева Браун может стать ценным агентом. Надо запросить центр.»

Штирлиц встал и высморкался в занавеску. «Клюнет или нет?»-подумал Борман.

Штирлиц посмотрел в окно. - Какие ножки у этой крошки,- сказал он стихами.- Смотри, Борман.

Борман достал из стола цейсовский бинокль и подошел к Штирлицу. Минуту они молчали. За это время Штирлиц успел обдумать слова Бормана, а Борман догадался, что Штирлиц его отвлек.

«Водит за нос.»- подумал Борман и ловко перевел разговор в другое русло. - Послушай, Штирлиц, у тебя такие обширные связи. Не мог бы ты достать умненькую собачку с острыми зубками? - Могу.

«Этот все может»,-подумал Борман.

Штирлиц часто обещал что-либо Борману, как, впрочем, и всем остальным, но никогда ничего не делал.

Штирлиц стрельнул у Бормана еще парочку сигарет, механически сунул лежа- щее на столе дело под мышку и направился к выходу.

Борман бросился к столу и резко открыл верхний ящик. Около самой двери, в десяти сантиметрах от пола, натянулась бельевая веревка. Штирлиц ловко перепрыгнул через нее и, сказав «До свидания!», скрылся за дверью.

«Профессионал!»,- простонал Борман.

Да, Штирлиц был профессионалом. Он не стал листать украденное дело в ко- ридоре, как поступил бы на его месте английский или парагвайский шпион, а выбрал самое укромное место в Рейхе.

Войдя в ватерклозет, Штирлиц обналужил свежую надпись: «ШТИРЛИЦ - СКОТИ- НА И РУССКИЙ ШПИОН». Штирлиц старательно зачеркнул слово «ШПИОН» и написал слово «РАЗВЕДЧИК», а внизу приписал : «БОРМАН - ТОЖЕ СКОТИНА.»

Здесь же он пролистал дело пастора Шлага. В голове его начал созревать еще неясный, но уже план.

Г Л А В А 3.

Когда Айсман разбудил его, был уже конец рабочего дня. Штирлиц вышел на улицу, вынул пачку «Беломора» и прикурил у часового. Чеканя шаг, прошла рота эсэсовцев и проехал бронетранспортер, обдав Штирлица брызгами. «Скоты,- подумал Штирлиц,- нажрались и разъезжают. Вас бы на фронт, вшей кормить.»

При слове «кормить» Штирлицу захотелось тушенки. Он, потушив папиросу, сунул ее назад в пачку. Сплюнув два раза под ноги, он пошел в ресторан.

Шагая по вечернему Берлину, Штирлиц думал о разных неприятных вещах. Во-первых, кончался «Беломор», и его приходилось экономить. Во-вторых, ин- тересно, какую информацию он получит от Евы Браун, и разрешит ли центр контакт? И, наконец, радистка Штирлица внезапно забеременела и просилась домой, к мужу. Обо всех трех вещах следовало сообщить центру. А на связь с центром Штирлиц выходить не любил.

Раздумья Штирлица прервала группа молодых разряженных женщин, которые, громко хихикая, курили на углу и смотрели в его сторону.

«Шлюхи»,- подумал Штирлиц.

«Штирлиц»,- подумали шлюхи. - Штирлиц! А не в ресторан ли ты идешь?- спросила одна из них, кокетливо поправляя прическу. - Пойдем,- сказал галантный Штирлиц и взял ее под руку.

Американский агент 008, которому обычно поручались самые трудные дела, был заброшен в Берлин, чтобы выяснить:

что так долго делает в Германии русский агент Штирлиц, а заодно попы- таться перевербовать его. Агенту такие дела были привычны. Как раз на днях он перевербовал пакистанского шпиона, работавшего секретарем дуче в Ита- лии. Штирлиц тоже представлялся агенту легкой добычей. За 2 дня агент 008 сумел выследить Штирлица и собрать на него столь обширное досье, что этому позавидовал бы сам Мюллер.

Агент 008 следил за Штирлицем от самого Рейхстага. Когда Штирлиц вошел со своей дамой в ресторан, агент слез с велосипеда и прицепил его замком к урне. Всунув швейцару пятидолларавую бумажку, он закурил гаванскую сигару и вошел в зал. Выбрав столик около Штирлица, агент сел, положив ноги на стол и щелкнул пальцами: - Бармен! Виски с содовой!

Двое гестаповцев около сцены, где высоко подкидывая прелестные ножки, танцевали канкан, переглянулись. - По-моему, это американский агент,- шепнул один,- слишком нахальный. Запиши на всякий случай его фамилию.

Второй, более увлеченный девочками из варьете, чем какими-то американс- кими агентами, механически кивнул и заорал: - Бис!!!

Штирлиц, обняв свою подругу, держал в руке стакан водки и увлеченно чи- тал ей стихи Баркова в своем переводе.

Сидящий рядом седой генерал пытался явно придуманными рассказами о своих похождениях на фронте очаровать молодую девушку и временами заглушал Штир- лица. Штирлиц уже несколько раз недовольно глядел в его сторону, но из уважения к сединам ругаться не стал.

Агент 008 достал зажигалку, сделал три фотоснимка и прикурил. - Вот вылезу из окопа на бруствер,- хриплым пьяным голосом вещал надоев- ший всем генерал ,- а по полю партизаны. Пули вокруг свищут, а я саблю на- голо, ору «заряжай», а по мне из пулемета - та-та-та…

Громкий хохот подвыпивших эсэсовцев у окна перекрыл его слова: - Совсем заврался старый осел!

Генерал оглянулся и понял, что смеются над ним. Он выхватил саблю. - Это ты, тыловая крыса, меня - боевого генерала… - Господа, успокойтесь! - вскричал конферансье на сцене. - Мы все защитники фюрера и Великого Рейха, и в тылу, и на фронте.

Штирлиц, вытащивший из кармана кастет, не смог успокоиться и излил свой гнев на официанта: - Почему пиво разбавлено? - Но ведь вы его даже не пробовали, господин штандартенфюрер! - Молчать!- и Штирлиц вмазал официанту кастетом. Он не любил доставать кастет просто так.

Официант перелетел через столик генерала и упал на колени его дамы. Дама завизжала как поросенок, из которого хозяин решил сделать жаркое. Генерал снова вскочил. - Это ты, тыловая крыса, меня - боевого генерала…

И в ярости схватил офиицианта и тоже вмазал.

Официант въехал головой в живот эсэсовцу. Тот согнулся пополам и заорал: - Наших бьют!

Его товарищи кинулись на генерала, фронтовики встали на защиту и завяза- лась обычная драка.

Как всегда, Штирлиц был не при чем. Он спрятал кастет и достал браунинг с дарственной надписью: «Штандартенфюреру СС фон Штирлицу от любимого фю- рера.» Заорав «наших бьют», Штирлиц открыл огонь по люстрам. Девочки из варьете с визгом разбежались. Конферансье стащили со сцены и начали топ- тать ногами. Его визг был еще более душераздирающим, чем у генеральской дамы. До смерти перепуганный оркестр заиграл вдруг «Дунайские волны». Ге- нерал размахивал саблей и кричал: - Это вы, тыловые крысы, меня - боевого генерала…

Когда у Штирлица кончились патроны, ни одна люстра уже не светила. Штир- лиц закричал: - Прекратить драку!- и бросился разнимать спорщиков.

Послышался звон разбитой посуды и сдавленный стон, как будто кому-то по- пали по голове бутылкой. - Полиция!- раздался крик.

Приехавшие полицейские начали с того, что выпустили по обойме поверх го- лов дерущихся. Беснующаяся толпа постепенно успокаивалась. Тех, кто не ус- покаивался, успокаивали. Зажгли свет. Затем вошел обер-лейтенант. - Спокойно! Всем оставаться на своих местах.

И всех забрали. Вынесли трупы. Среди погибших оказался и агент 008. Ему случайно попали по голове бутылкой из-под шампанского. Так закончил свою карьеру знаменитый агент.

Всех арестованных погрузили по машинам и развезли по разным полицейским участкам. Штирлиц и боевой генелал попали в одну машину. Генерал не уни- мался. - Это вы, тыловые крысы, меня - боевого генерала… - Дайте ему по голове,- равнодушно сказал Штирлиц.

Обер-лейтенант с удовольствием исполнил просьбу. Генерал изумленно за- молчал. Скоро они подъехали к полицейскому участку. Штирлица посадили в камеру. Немного походив из угла в угол, он начал выбивать на стене надпись «ЗДЕСЬ БЫЛ ШТИРЛИЦ», но его прервали. - Арестованный Штирлиц, на выход.

Хмурый конвоир с перевязанной щекой отвел его в кабинет на допрос. За столом сидел обрюзгший майор и пил кофе. - Фамилия? - Штирлиц. - Может ты и Штирлиц, а может и не Штирлиц… Кто тебя знает? Может, ты - русский шпион.

Штирлиц подошел ближе и сел. - Слушай, майор, не возникай: я в гневе страшен.

Майор, не ожидавший такого нахальства, разинул рот. А Штирлиц издева- тельским тоном продолжал: - Ты мне сейчас кофейку обеспечь, а потом позвони моему другу Мюллеру, а иначе я могу и морду твою свинскую набить…

Штирлиц бы еще долго изголялся ( полицию он не любил с детства) , но ма- йор вдруг стукнул кулаком по столу так, что подпрыгнула чашечка с кофе, и заорал: - Молчать!!! - Не ори,- попросил Штирлиц. - Встать, когда разговариваешь с офицером!

Штирлиц был спокоен, как дохлый лев. - Я, штандартенфюрер СС фон Штирлиц,- по слогам произнес он,- не люблю, когда в моем присутствии орут всякие мерзавцы. Я требую кофе и Мюллера, иначе объявляю голодовку сроком на двести дней. Неужели ваша дурная голова не в состоянии понять, что надо позвонить моему любимому другу детства Мюллеру, и я, наконец, не буду иметь удовольствие видеть вашу гнусную ро- жу.

Завернув такую блестящую фразу, Штирлиц про себя порадовался и гордо улыбнулся. Майор позеленел от злости. - Молчать!

Штирлицу майор совсем перестал нравится, он собрался дать обнаглевшему полицейскому в зубы и дал. Конвоиры бросились к Штирлицу, но опоздали. Ма- йор ударился в висящий на стене портрет фюрера в полный рост. Портрет упал на лысину майору.

Штирлиц, отбросив конвоиров, гневно закричал: - Оскорблять моего любимого фюрера! Да я теперь сам не уйду отсюда, не начистив ваши легавые морды!

С большим трудом разбушевавшегося Штирлица водворили обратно в камеру. Штирлиц долго буянил, бил каблуками в дверь, ругался на неизвестном языке, потом немного успокоился и запел: - Замучен в тяжелой неволе…

Очнувшийся майор нервно почесал в затылке, где от удара о портрет фюрера вздулась огромная шишка.

«Чертов фюрер, теперь месяц болеть будет. Не портрет, а сплошное недора- зумение.»

Майор походил по кабинету. - Как бы чего не случилось… Мюллер шутить не любит… Что скажет по этому поводу Кальтенбрунер? Может все-таки позвонить…на всякий случай..?

И он позвонил Мюллеру. Шеф гестапо сказал «ну,ну» и положил трубку. Ма- йор, пожелтевший от страха, не знал, куда деваться. Он ходил из угла в угол, изредка посматривая на злополучный портрет фюрера и потирая шишку на голове.

Через полчаса приехал сытый и добродушный Мюллер. - Какой Штирлиц? А, друг моего детства… Так что же вы его сразу не от- пустили? - Что вы, группенфюрер! А вдруг он - русский шпион?

Мюллер загадочно улыбнулся…

Они спустились в подвал к Штирлицу. Майор резко постучал в закрытую дверь, за которой Штирлиц горланил очередную песню. Штирлиц ответил корот- ко, тремя словами. Майор долго и унижено умолял Штирлица извинить его, глупого легавого кретина, и через полчаса Штирлиц его простил. Он вышел из камеры и, не обращая внимаия на стоящего на коленях майора, сердечно поз- доровался с Мюллером. Старые друзья обнялись. Штирлиц пожаловался, что его здесь обижали и плохо кормили. Майор от стыда желал провалиться сквозь землю.

Мюллер и Штирлиц вышли. - Штирлиц, как же Вас угораздило попасть в этот гадюшник? - Так получилось. Был в ресторане с одной… Ну, Вы ее не знаете… Тут вдруг драка, а разве прилично, когда при даме драка? Полез разнимать. Ни- когда, дружище, не разнимайте дерущихся. Неблагодарные скоты! Голос Штир- лица звенел от неподдельного негодования. - «Штирлиц, - улыбался Мюллер,- столько лет живет в Германии, а до сих пор не научился нормально говорить по-немецки. И откуда у него этот ужас- ный рязанский акцент? Нет, пока Штирлиц трезв, с ним просто противно раз- говаривать.Вот когда выпьет, да , он говорит как коренной берлинец. Пожа- луй надо выпить.» - Кстати, Штирлиц…

Они переглянулись. - Что за вопрос!

Друзья детства понимали друг друга с полуслова. Мюллер взял Штирлица под руку, и они направились в ближайший ресторан.

Г Л А В А 4.

В бункере Гитлера уже третий час длилось совещание. За круглым дубовым столом восседали высшие офицеры Рейха. Под портретом великого фюрера сидел сам великий фюрер, грустный и задумчивый. На него никто не обращал внима- ния. Обсуждались два вопроса: почему потерпели поражение на Курской Дуге, и как напроситься к Штирлицу на День Рождения. - Мало танков,- гундосил Гиммлер.

«А в штабе много идиотов»,- думал всезнающий Мюллер. - Мало самолетов…

Генерал фон Шварцкопфман встал, прокашлялся, высморкался в зеленый носо- вой платок и прохрипел: - Господа! На Курской Дуге потерпели поражение не из-за того, что было мало танков и самолетов, которых у нас, слава богу, хватает, а из-за наг- лости русских партизан. Командующему немецкими войсками на Курской Дуге генерал-фельдмаршалу фон Клюге они подложили, извиняюсь, на сидение ежика.

Все оживились. - Да, да, господа! Русского ежика! Вследствие этого командующий упал со стула и получил ранение. И без мудрого руководства немецкие солдаты,- ге- нерал вытер слезу,- не знали, куда стрелять!

Борман мерзко ухмыльнулся. Это по его приказу фон Клюге подложили ежика. Шутка удалась. - Так,- сказал Гитлер.

Воцарилась тишина.

«Почему я импотент?»- горько подумал фюрер.

Через несколько минут умному Геббельсу случайно пришла в голову мысль: - Надо уничтожить партизан, и мы захватим Россию. - Не проще ли уничтожить ежиков?- предложил Гиммлер. - Так,- сказал Гитлер.

Все снова замолчали.

«Ну почему я импотент?»- страдал великий фюрер. - Надо вывести всех ежиков из России,- глубокомысленно сказал Геринг. - И тогда в России нарушится биологическое равновесие,- подхватил Гимм- лер,- и партизаны перемрут с голоду. - Гениально!- восхитился подхалим Шелленберг. - И тогда мы покажем русским еще одну Курскую Дугу и еще один Сталинг- рад! - Гениально!- орал Шелленберг. - Так.

Гитлер поднялся, обошел стол, встал за спиной Бормана и похлопал его по потной лысине.

«Господи! Ну почему же я импотент? Почему не он, не Геббельс, а именно я?»

И фюрер пошел к Еве Браун. Все проводили его сочувствующими взглядами. Дверь за Гитлером закрылась и разговор возобновился. - Предлагаю закодировать операцию словом «Игельс»,- предложил Геббельс. - Я - за,- сказал Мюллер, которому было все равно. - Шелленберг,- попросил Гиммлер,- доставайте.

Шелленберг достал из-за пазухи бутылку армянского коньяка и разлил в рю- мочки. Хватило на всех, а то, что осталось, Шелленберг вылил себе в рот. - Предлагаю выпить за операцию «Игельс»!

Дверь со скрипом отворилась и в комнату ворвался Штирлиц. Все тут же се- ли. Штирлиц услышал только несколько последних слов.

«Скрывают»,- подумал он и решил сделать вид, что зашел просто так. Штир- лиц подошел к сейфу, достал отмычки и в гробовой тишине вскрыл его. Он ко- пался минут пять, но ничего нового не нашел.

«Бездельники»,- подумал Штирлиц и с шумом захлопнул дверцу. - Товарищ Штирлиц, - послышался осторожный голос Геринга, у которого не- давно пропала половина доклада фюреру, а вторая половина оказалась сильно испачканой,- когда берете документики из сейфа, возвращайте обратно и не пачкайте, пожалуйста. - Нужны мне ваши документы,- обиделся Штирлиц,- у меня своих хватает.

Он подошел к столу, отнял у Геббельса рюмку коньяка и провозгласил: - За моего любимого фюрера!

С недовольными лицами все выпили. Обделенный Геббельс обиженно посопел, достал бутылку шнапса и отхлебнул прямо из горлышка. - Хайль!- и Штирлиц вышел.

От шнапса Геббельса передернуло и он подумал: «Яка гарна горилка!» - На чем мы остановились?- спросил он, вытирая рот рукавом мундира. - На операции «Игельс».- сказал Шелленберг.

Дверь снова внезапно отворилась, и в нее просунулась довольная физионо- мия Штирлица. - Да, господа, когда я вошел, забыл поздороваться. - Здравствуй, здравствуй,- сказал вежливый Мюллер.

Штирлиц еще раз закрыл дверь и ушел. Подслушивать он считал ниже своего достоинства.

Гиммлер встал, обошел стол и выглянул за дверь. Убедившись, что Штирлиц ушел, он оглядел своих соратников и, прищурившись, спосил: - Кстати, господа, о Штирлице: как попасть к нему на День Рождения? - Предлагаю на халяву , - сказал Геббельс,- заодно и подарок покупать не надо.

Гиммлер взял из хрустальной вазы большое красное яблоко, с хрустом отку- сил половину и, жуя, сказал: - У меня на складе завалялся маленький списанный бронетранспортерчик че- ловек на десять-двенадцать. Поедем на нем, а потом подарим Штирлицу: все-равно выбрасывать.

Все потянулись за яблоками. - А как назад?- спросил Геринг. - Назад нас отвезут.

Они еще немного посплетничали, Борман похвалился новой секретаршей, раз- говор зашел о женщинах, перекинулся на французскую порнографию, а потом у каждого нашлись свои дела.

Г Л А В А 5.

Засунув руки в карманы, Штирлиц шел по коридору. Его настроение было на редкость веселым. Центр наконец-то ответил на его запросы, прислал посылку с папиросами и вскоре обещал прислать новую радистку. Из-за двери с над- писью «ГЕСТАПО» доносились жалобные стенания, словно за этой дверью ко- му-то дали в нос.

«Странный кабинет,- подумал Штирлиц,- здесь постоянно кого-то бьют.» Дверь со скрипом отворилась и Штирлиц увидел своего хорошего друга Айсма- на. Штирлиц не без удовольствия вспомнил, как они на прошлой неделе разг- ромили публичный дом, хозяин которого оказался евреем. - А, Штирлиц!- единственный глаз Айсмана радостно засверкал,- ты-то мне и нужен… Вопросик есть. Столица Советского Союза из шести букв на «мы». А? - Не знаю. Мадрид, наверное. - Подходит.

Айсман вписал «Мадрид». - Кого бьем?- спросил Штирлиц, прикуривая.

Айсман потянулся за «Беломором». - Есть тут один. Некто пастор Шлаг.

Они вошли в кабинет. Два плотных дюжих гестаповца методично избивали толстенького человечка в рясе. На лице человека застыло покорное благочес- тивое выражение. - В чем тебя обвиняют, скотина? - орал гестаповец,- за что тебя взяли? Где твое дело?

- Вот,- сказал Айсман, - Борман дал распоряжение пощупать, а дело потеря- ли. А этот гад не сознается, в чем виноват. - В чем тебя обвиняют?- хором надрывались гестаповцы.

Пастор молчал. Штирлиц вспомнил про дело этого пастора, которое он ког- да-то где-то видел. - Отдай его мне, Айсман,- попросил он. - Зачем тебе эта толстая свинья? - На Бормана похож.

Айсман захохотал. Гестаповцы доставили Шлага в кабинет Штирлица. Пастор стоял по стойке «смирно». Штирлиц присел на край раскладушки. - Садитесь. - Спасибо, я постою. - Садитесь, черт вас возьми.

Пастор Шлаг устало опустился на табуретку. - Чаю хотите? - спросил Штирлиц и налил ему стакан холодного чая. Они го- ворили около получаса. Штирлицу пастор понравился. Шлаг, без сомнения был умен, а его размышления о женщинах привели Штирлица в восторг. - Все это хорошо, - сказал Штирлиц, - сказал Штирлиц, а все-таки, пастор, на кого вы работаете? - Господин штандартенфюрер! Я готов работать на кого угодно и, честное слово, ни в чем не виноват! - Прекрасно,- сказал Штирлиц.- Вы будете работать на меня.

Он достал папку с надписью «Дело N 148». - Это я взял у гестапо ваше дело. Прочитайте!

Пастор посмотрел дело. Дойдя до места, где его обвиняли в работе на чь- юто разведку, он удивленно поднял брови. - И с чего они взяли, что я на кого-то работаю? Ведь это же ерунда! - Теперь вы работаете на меня,- напомнил Штирлиц. - Да, да, конечно. - Пастор, а зачем вам так много женщин? - Это мои прихожане,- потупил очи пастор Шлаг,- вернее, прихожанки. - А сколько вам лет? - Зимой будет пятьдесят два. - А почему вы до сих пор не женитесь?

Пастор Шлаг смущенно покраснел. - Я еще молод, чтобы думать о женщинах.

Штирлиц повертел в руках карандаш и выписал пропуск. - Вы свободны. Когда понадобитесь, я вас найду. Если кто будет приста- вать, ссылайтесь на меня: я им морды набью, они меня знают.

Пастор долго благодарил Штирлица и, не веря еще, что он наконец-то сво- боден, ушел.

Штирлиц потянулся, зевнул и лег на раскладушку. В его голове созревал колоссальный план. Он задремал. Вдруг в кабинет ворвался Айсман. - Ты что, его отпустил?! - Кого?- сонно спросил Штирлиц. - Этого пастора вонючего… - Он раскололся, - сказал великолепный Штирлиц,- и даже согласился стать моим агентом.

Айсман уважительно посмотрел на Штирлица и поправил черную повязку на глазу. - Да, Штирлиц, однако ты умеешь работать с людьми…

Они попили чаю. Айсман рассказал пару новых хамских проделок Бормана и посоветовал остерегаться садиться на второй от двери унитаз. Так они про- сидели до конца рабочего дня.

Г Л А В А 6.

Штирлиц родился в январе, но свой день рождения отмечал Первого Мая, чтобы показать свою солидарность с международным рабочим классом. В прош- лом году в этот день он пригласил одного Мюллера, но по гнусной инициативе Гиммлера, к нему домой заявилась вся верхушка Рейха, считавшая своим дол- гом поздравить его с праздником, и каждый, как бы издеваясь, дарил то пор- трет Сталина, то кирзовые сапоги, то полное собрание сочинений Карла Марк- са на китайском языке, а Борман даже сподобился подарить свою старую сек- ретаршу. Этого Штирлиц простить не смог, секретаршу он тут же вручил Шел- ленбергу, который за это подмешал Борману в нарзан пургену.

Один только добрый и интеллигентный Мюллер преподнес Штирлицу подшивку французской порнографии за 1917 год.

Все было бы хорошо, если бы офицеры не укушались до свинского состояния и не загадили Штирлицу всю квартиру. Штирлицу не было жалко разбитой хрус- тальной люстры, сервиза, поломанной мебели, но это было дело принципа, и на этот раз Штирлиц приглашать никого не стал. Он со всех сторон обдумал свое положение и предусмотрительно решил отметить День Рождения на даче в обществе пастора Шлага и его прихожанок, скрывшись, таким образом, от неп- рошенных гостей.

Стол поставили буквой «Ш». Довольный Штирлиц щедро раздавал указания и, хотя его никто не слушал, чувствовал себя большим начальником. Агентура пастора Шлага, одетая в белые переднички, хлопотала на кухне, накрывала на стол и с восторгом ловила каждое слово штандартенфюрера. Английский агент, загримированный под женщину, и тоже в белом передничке, торопливо маскиро- вал по углам микрофоны. Сердце его пело. Он, наконец-то, вышел на самого Штирлица.

Автобус с женщинами приехал всего три часа назад. Любопытные женские ли- ца выглядывали из его окон на вышедшего им навстречу Штирлица. Он был в халате, распахнутом на волосатой груди, на его голове была натянута сеточ- ка. Зачем, Штирлиц не знал, но он видел точно такую же у Шелленберга. Сегодня Штирлиц снова принимал ванну.

Пастор Шлаг вылез из кабины и отдал честь. - Сколько,- спросил Штирлиц, бросая взгляд на автобус. - Двадцать одна. - Очко,- порадовался Штирлиц. - Двадцать проверенных агентов и одна новенькая,- сказал пастор Шлаг, розовощеко улыбаясь. - Командуйте,- разрешил Штирлиц.

Пастор Шлаг набрал полную грудь воздуха и препротивно заорал: - В одну шеренгу становись! - Становись, становись… - отозвалось эхо и в кустах что-то зашуршало. Женщины, хихикая и переговариваясь, вылезли из автобуса, и через двадцать минут пастору удалось их построить.

Штирлиц принял боевой вид и сказал: - На первый-второй рассчитайсь! Первые номера - на кухню, вторые - нак- рывать на стол.

Женщины сновали туда-сюда, а Штирлиц и пастор играли в подкидного дурака на щелбаны. Когда все было накрыто, Штирлиц сел во главе стола, а пастор Шлаг оправил белую манишку и поднял бокал шампанского.

Внезапно во дворе заурчал мотор. Штирлиц посмотрел в окно. Из подъехав- шего бронетранспортера вылезал Борман. Дача была оцеплена эсэсовцами. Практичный Шелленберг хотел застичь Штирлица врасплох и еще за неделю при- казал окружить дачу. Из бронетранспортера выползли Гиммлер и Геббельс, и Штирлиц смачно плюнул на только что вымытый пол. Гиммлер, уже порядком набравшийся, убеждал Геббельса, что Штирлицу будет в три раза приятней, если бронетранспортер заедет прямо в дом.

Штирлиц умел сдерживать свои чувства: - Заразы !!!

Он схватил бутылку шампанского и метнул ее в сервант. Посыпались оскол- ки. - Я тоже не люблю шампанское,- сказал подошедший Мюллер.

Офицеры весело рассаживались за столом, обнимая прихожанок пастора Шла- га. Борман потянулся за гусем с яблоками и опрокинул канистру с пивом.

Мюллер поднес Штирлицу букет красных роз. - Предлагаю, - заорал Геббельс,- выпить за истинного патриота рейха, штандартенфюрера СС фон Штирлица. - Хайль Штирлиц!- закричали гости.

Мрачный Штирлиц один за другим кушал из большого серебренного блюда пельмени.

Шелленберг привстал, потянулся за куском торта, а Борман подложил ему большую кнопку. Шелленберг подскочил до потолка и приземлился на стол, оп- рокинув на Гиммлера трехлитровую банку с майонезом. Не растерявшийся Гимм- лер, не разобрав, кто это сделал, тут же дал в нос сидящему рядом Герингу. Тот опрокинулся вместе с креслом.

Штирлиц наливал Мюллеру очередную стопку коньяка.

Опрокинутый Геринг подполз к столу и попытался встать. Вставая, он заце- пился головой за ногу Геббельса, который произносил тост, и приподнял его над столом. Геббельс, ничего не понимая, закричал «на помощь» и упал на стол. Женщины зашлись от смеха.

Мюллер наливал Штирлицу очередную стопку коньяка.

Геббельс, угодивший лицом в блюдо с карпами, пытался доказать ничего не понимающим рыбам превосходство арийской рассы над всеми другими и агитиро- вал их записываться в «Гитлерюгенд».

Укушавшийся адъютант Гиммлера, шатаясь, подошел к Штирлицу и стал позд- равлять его с днем рождения. - Я восхищаюсь Вами, господин штандартенфюрер! Вы - мой идеал разведчи- ка! Они выпили на брудершафт.

Мюллер, которому понравилась сидящая рядом блондинка, посмотрел на часы и сказал: - По-моему, нам пора спать. Гиммлер встал и покачал перед носом Штирлица указательным пальцем: - А все-таки, Штирлиц, Вы - большая свинья, пытались скрыться от нас на даче… - Извинитесь!- возмутился адъютант и влепил Гиммлеру пощечину.

Пьяный Борман обходил стол и по очереди пытался завести знакомство с женщинами. От него несло водкой и чесноком и женщины с отвращением оттал- кивали его. Английский агент спрятался от Бормана под столом. Не солоно хлебавши, Борман сел рядом с пастором Шлагом. - Б - Борман,- сказал Борман, протягивая потную ладонь.

Они познакомились и выпили. Закусили. Еще выпили. Вскоре пастор Шлаг, подтягивая в терцию с Борманом, запел: - И от Москвы до Британких морей…

Вольф, Холтоф и фон Шварцкопфман затеяли преферанс. Пулю писали мелом на полу. Фон Шварцкопфман проигрывал и ругался. Вокруг них столпилось боль- шинство женщин. Они с азартом наблюдали за игрой и подсказывали незадачли- вому фон Шварцкопфману.

Гиммлеру стало плохо и он залез под стол и заснул, потеснив английского агента.

Штирлиц вспомнил, что у него сегодня день рождения. Он с отвращением ог- лядел зал и понял, что праздник испорчен.

«Их бы собрать всех гадов где-нибудь… Только не на моей даче… И за- палить фитиль у ящика с динамитом…»- устало подумал Штирлиц.

Он плюнул в Геринга, прихватил с собой бутылку портвейна и направился в туалет отдохнуть от вульгарного шума.

Из-под стола вылез английский агент и по-пластунски пополз в том же нап- равлении.

Туалет Штирлица был отделан югославским кафелем. Рядом с бассейном стоял голубой финский унитаз. Штирлиц присел, подпер щеку кулаком и задумался, глядя на репродукцию картины Левитана «Русская осень.» Штирлицу вспомни- лась родная деревня, стог сена, девушка с родинкой на левой груди.

«Черт возьми,- подумал Штирлиц,- кругом одни жиды!»

И тут ему пришла в голову великолепная мысль поздравить центр со своим днем рождения. Штирлиц попытался вспомнить, куда он прошлый раз засунул рацию. Ни под умывальником, ни в бачке он ее не нашел. Зато в самом унита- зе обнаружил нечто похожее. По крайней мере, это нечто было со знаком ка- чества.

«Феликсу от Юстаса. Совершенно секретно.- передавал Штирлиц открытым текстом.- Поздравляю со своим днем рождения, желаю счастья в труде и в личной жизни. Юстас.»

Центр не отвечал. «Заснули они там что-ли?»- подумал Штирлиц и повторил сообщение.

Было похоже, что в центре уже отметили день рождения, надрались и спят. Штирлиц огорчился, что там надрались без него и выключил рацию.

«Понавешали тут!»,- он дернул за веревочку, бачок заурчал.

Английский агент за дверью сменил кассету.

Недовольный Штирлиц пнул ногой дверь, дверь ударила агента по носу, и пошел к столу.

Агент, потирая ушибленный нос, вошел в туалет.

«Где он прячет рацию?»

Агент стал искать и нашел бутылку портвейна.

Борман, напоив пастора Шлага так, что тот упал под стол, привязал его шнурки к ножке стула и, потирая руки, пошел в туалет. В туалете английский агент пил портвейн. - П - Пардон, мадам,- сказал Борман, закрыл дверь и тупо уставился на букву «М».

«У Штирлица перепутаны таблички на дверях. На женском туалете висит таб- личка «М». Тут надо подумать. Что скажет по этому поводу Кальтенбрунер?» Задумчивый Борман взвесил все «за» и «против», загнул три пальца и поменял таблички. Потом подумал, что сделал доброе дело и поменял таблички назад. - Люблю порядок,- сказал он вслух и вошел в другую дверь.

Раздался визг и Борман вышел с отпечатком ладони на правой щеке.

«Левша,- подумал Борман,- ничего не понимаю.»

И обиженный Борман пошел в сад.

В зале все уже спали. Генерал фон Шварцкопфман во сне бормотал: «Шесть пикей - Сталинград. Куда вы с бубями, ваши не лезут.»

И только Штирлиц сидел в углу и при свете торшера читал Есенина: - Нет, не могу я видеть Вас- - Так говорил я в самом деле, - И не один, а сотню раз,- - А вы - и верить не хотели…

Г Л А В А 7.

Встреча с новой радисткой была назначена на пляже. Предыдущая радистка Штирлица неожиданно ушла в декрет и ее отправили на Большую Землю. Штирли- цу очень недоставало радистки, и в Центре было решено послать новую.

Чтобы не привлекать внимания, Штирлиц не стал ходить по пляжу в мундире, а разделся и решил искупаться. Жаркое солнце лизало землю своими лучами, как кипятком, и от одной мысли о купании становилось легко и приятно на душе. Зажав двумя пальцами нос, Штирлиц нырнул в воду. Вода была теплая, прозрачная, и он несколько минут позволил себе понежиться. Штирлиц лежал на спине и слегка шевелил пальцами. Через час, посмотрев на часы, он вылез из воды. Зашел в кабинку, выжал свои семейные трусы и причесался.

Он шел по пляжу, насвистывая, как было условленно с Центром, «Интернаци- онал», и среди многих девушек пытался найти русскую радистку, побагаясь на свою интуицию. Интуиция Штирлица никогда не подводила.

Русская радистка стояла у пивного ларька в броско-красном купальнике со звездой на левой груди. В одной руке она держала газету «Правда», а в дру- гой - чемоданчик с рацией и ситцевое платье.

Штирлиц три раза обошел вокруг пивного ларька. Затем оглянулся. Из дупла растущего около ларька дерева на него смотрели два красных воспаленных глаза. «Дятел»,- подумал Штирлиц. «Сам ты дятел»,- обиделся Мюллер. После непродолжительных раздумий Штирлиц пришел к выводу, что слежки не было. Он не мог рисковать новым агентом.

Радистка Штирлицу понравилась. - Вы не скажете, который час?- спросил он. Это был пароль. - А пошел ты…- с готовностью ответила радистка.

Штирлиц взял ее под руку и они прогулялись по пляжу. - Позагораем?

Радистка кивнула.

Они сплавали до буйков, позагорали, поговорили о погоде в Москве, отос- лали радиограмму в Центр об успешном прибытии радистки, Штирлиц рассказал ей пару скользких анекдотов. Она деликатно посмеялась, и Штирлиц пригласил ее в ресторан. - Одну минутку, я только переоденусь.

Штирлиц заехал домой и ровно через минуту вышел в черном, только что постиранном фраке. Этого с ним не случалось с 1939 года.

Когда цивильный Штирлиц с радисткой зашли в ресторан, по залу пронесся удивленный стон.

На полусогнутых ногах подскочил развязный официант с еврейской физионо- мией. - Вам - как всегда, господин штандартенфюрер? Графин водки и банку ту- шенки?

Штирлиц наклонился к радистке: - Хочешь тушенки?

Та отрицательно покачала головой. - Наглец,- вскипел Штирлиц,- ты что, скотина, не видишь, что я с дамой?!

Чтобы загладить свой промах, официант подхалимски захихикал и мерзким голосом спросил: - У Вас опять новенькая? - Да. Новенькая радистка.- сказал Штирлиц. Он взял у дамы меню и грязным обтрызаным ногтем отчеркнул добрую половину. - Нам этого… И еще… - Понимаю,- понимающе ухмыльнулся официант и побежал на кухню. - Что ты понимаешь, мерзавец!- закричал Штирлиц вдогонку,- коньяку мне и шампанского даме! И чтоб сию минуту!- Он повернулся к радистке, официанты в Германии такие свиньи, вы уж его извините.

И Штирлиц поцеловал радистке руку.

Весь зал сидел с отвисшими челюстями. Пакистанский шпион снимал это не- виданное событие на киноаппарат. Агент гестапо ковырял пальцем в носу: «А что скажет по этому поводу Кальтенбрунер?» Двое эсэсовцев, ожидая драки, достали недавно отлитые кастеты. Все находились в томительном ожидании.

Подошедший официант подал Штирлицу бумажку, на которой было написано: «Штирлиц - скотина и русская свинья!» И только он один мог догадаться, что ему присвоили звание Героя Советского Союза. Штирлиц заказал вальс «Амурские волны» и пригласил радистку на тур.

«Ну, сейчас начнется!»- потерли руки эсэсовцы. Теперь им все стало ясно. Но вальс кончился, Штирлиц проводил даму на место, а драки все не было и не было.

Завсегдатаи были совсем шокированы, когда Штирлиц заплатил по счету и, подав руку даме, направился к выходу. Эсэсовец сказал, что это был не Штирлиц, а кто-то другой. Агент гестапо возразил и через минуту началась драка.

Машина Штирлица остановилась у дома, в котором Штирлиц снял квартиру для своей новой сотрудницы. Штирлиц помог даме выйти и они поднялись на третий этаж. - Куда деть это,- спросила радистка, приподняв тяжелый чемодан с рацией. - Положите на антресоль,- нежно сказал Штирлиц,- а я сварю кофе.

Радистка прошла в комнату, переоделась в форму лейтенанта войск связи, села к столу, достала ноган и, разобрав, начала его чистить.

Вошел Штирлиц с подносом кофе и сел напротив.

Попив кофе, они послушали Чайковского.- Ну, мне пора,- заторопился Штир- лиц. Ему не хотелось уходить, и он тянул время. - Ну, я пошел.

Радистка вздохнула. - А, может, еще кофе?- спросил Штирлиц, робкий, как школьник.

Радистка кивнула, и он остался. - Как Вас зовут?- поинтересовался Штирлиц. - Катя. - Катюша, значит! Хорошее имя. Чисто русское. А меня - Штирлиц.

Г Л А В А 8.

«Операция «Игельс»… Что, черт возьми, они имели ввиду? Что эти гнусные рожи задумали?»

Штирлиц сидел у себя дома, у камина, и курил трубку. На его коленях ле- жал томик Сталина, открытый на 57 странице. Штирлиц для конспирации делал вид, что читает. Никто не должен был знать, что он погружен в раздумья.

«А что, если в войну должна вступить Япония или Уругвай?»

Штирлиц набил новую трубку, взял из камина уголек и, прикурив, стал пус- кать колечки. Он знал, что без его участия Родине будет плохо. Эти негодяи что-то задумали, и от меня скрывают, даже Мюллер молчит. Надо их всех уб- рать, и все будет в полном порядке. А для этого надо собрать всю верхушку рейха вместе, в церкви у Шлага, приманить их наличием женщин и водки и взорвать… Динамит у меня есть…»

В голове Штирлица нарисовался четкий план. Тепер он знал что делать. «А потом я узнаю, что такое операция «Игельс» и доложу Центру.»

В дверь позвонили. - Кто там? - Свои. - «Айсман»,- подумал Штирлиц.

Горничная открыла дверь. - Здравствуй, милашка,- сказал Айсман и, похлопав ее по щеке, устремился в туалет. Из туалета донесся его облегченный голос: - Между прочим, Вы не слышали, Штирлиц, Борман налил в чернильницу Ге- рингу серной кислоты, и тот испортил доклад фюреру!

Айсман вошел в комнату, поправляя подтяжки. - Понаставили, сволочи, платных сортиров за 10 пфенингов, я и думаю: дай, зайду к Штирлицу. Где тут у тебя «Беломорчик»?

Штирлиц кивнул на сервант.

Айсман выдвинул ящик, положил пачку «Беломора» в карман мундира и достал папиросу из уже открытой пачки.

Горничная, прекрасно зная привычки господина штандартенфюрера, внесла поднос с кофе. - Айсман,- спросил Штирлиц,- как Вы относитесь к женщинам? - Я к ним не отношусь,- сострил Айсман,- а когда? - Например, в четверг. - А где? - В церкви моего пастора. - В церкви?- с сомнением спросил Айсман. - А что?- сказал атеист Штирлиц,- он к четвергу ее переоборудуеш, приг- ласим еще кого-нибудь, чтоб не было сплетен. - Бормана будем приглашать? - Обязательно! Без него скучно.

Айсман составил списки, кого приглашать, а кого не надо. Штирлиц одобрил оба списка, прекрасно зная, что те, кого не пригласят, явятся сами.

Когда Айсман ушел, Штирлиц снова потянулся за томиком Сталина. - Интересно, что скажет по этому поводу Кальтенбрунер?

Часы пробили одиннадцать. Через пять минут к нему постучалась горничная, хорошо знающая привычки Штирлица.

Г Л А В А 9.

Хитроумный Борман слюнявил химический карандаш и почерком Евы Браун пи- сал послание Штирлицу.

«Дорогой Штирлиц!

Я Вами весьма интересуюсь. Приходите сегодня по адресу

Штандарт-штрассе, 15.

Нетерпеливо жду.

Е.Б. « - Краткось - сестра таланта,- порадовался Борман и, повизгивая от вос- торга, написал на конверте: «Штирлицу.»

Борман все тщательно обдумал. Эта шутка должна была стать апофеозом его творческой деятельности, его лебединой песней. По указанному адресу все было устроено так, что Штирлица обратно принесли бы на носилках.

Борман тихо хрюкнул и представил в уме эту картину.

Причесанный Штирлиц с букетом роз и во фраке входит в дом номер 15, дверь за ним закрывается. Штирлиц нежным голосом зовет в темноту: «Евоч- ка!!!»… И падает, поскользнувшись на натертом оливковым маслом полу. При падении он задевает за веревочку, и на него падает небольшая пудовая гиря. Большую Борман достать не мог. Двухпудовую, правда, он видел у Геринга, но тот, озлобренный проделкой с чернильницей, выставил Бормана за дверь.

Итак, как только гиря падает на Штирлица, дверь автоматически запирает- ся, срабатывает часовой механизм, и открывается газовая камера. - Хы, хы!- зашелся от смеха Борман и осекся,- А что, если Штирлиц не поймет, что такое «Е.Б.»?

Борман задумался. - Штирлиц тогда никогда не пойдет по этому адресу…

Партайгеноссе представил, как в дом никто не входит, гиря не падает, га- зовая камера простаивает. А ведь на ее испытание Борман угробил половину 6-го барака концлагеря «Равенсбрюк»!

С досады Борман чесал лысину до тех пор, пока его не осенило. Он снова наслюнявил карандаш, зачеркнул слово «Штирлицу» и подписал «Штирлицу от Евы Браун.» - Теперь все в порядке!

Да, эта шутка должна стать самой веселой шуткой Бормана.

Партайгеноссе встал и взглянул на часы. Пора было ехать на званный ве- чер, организованный Штирлицем.

Борман сел в машину, щелчком по макушке дал щоферу понять, что надо ехать. Машина поехала.

Подкатив к церкви, Борман открыл дверцу и, уже занося ногу на тротуар, обнаружил, что забыл письмо на столе.

«Во время вспомнил,- похвалил он себя,- грех еще жаловаться на память.»

Ему пришлось вернуться за письмом, и он опоздал.

Штирлиц нервничал. Его настораживало отсутствие Бормана, который ему был необходим для начала задуманной операции. Рядом с задумчивым Штирлицем си- дел Мюллер, проверяя на свет кружку с пивом. - Что бы Вы не говорили, Штирлиц,- скептически сказал он,- а баварское пиво в три раза лучше «Жигулевского». - Ясный пень,- буркнул Штирлиц.- Но где же Борман? Небось опять задумал очередную гадость! - Ежу понятно,- согласился Мюллер,- он без этого не может.

«Причем же здесь еж?»- задумался Штирлиц. Это слово он уже слышал. И тут он догадался! Ведь «еж» по-емецки - «игель»! А «ежики» - «игельс»! А имен- но так называлась таинственная операция вермахта, над разгадкой которой он так долго бился. Штирлица сбило с толку множественное число.

«Что-то связанное с ежиками! Ну, теперь я у них выпытаю!» - Ежу?- переспросил Штирлиц. - Да, да, этому, с иголками… - Кстати, Мюллер, а как-же тогда размножаются ежики? - Спросите у Кальтенбрунера. - А он скажет? - Никто не знает, что скажет Кальтенбрунер,- философски изрек Мюллер.- А все-таки, Штирлиц, что бы Вы не говорили, баварское пиво даже в шесть раз лучше «Жигулевского». - Ясный пень,- буркнул Штирлиц и замолчал.

Вокруг Штирлица кругами бродил восхищенный адъютант Гиммлера Фриц, ста- рательно прислушиваясь к каждому слову своего кумира. - Ясный пень…- Конспектировал он.

Английский агент фотографировал из-за алтаря странички записной книжки Фрица.

В зале было довольно-таки мало офицеров. Большинству захотелось попробо- вать себя в роли исповедников, и они разбрелись по комнатам вместе с при- хожанками пастора Шлага. Остальные развлекались, как умели. Геринг и Геб- бельс раскачивали за руки и ноги Шелленберга, а Гиммлер считал: - Аинц, цвай, драй!!!

Чем-то недовольный Шелленберг, крича, что он готов жизнь отдать за вели- кого Фюрера, перелетел через алтарь и оседлал английского агента. - Н-но!!!- Заорал Шелленберг,- эскадрон, за мной!!!

Английский агент для конспирации сделал вид, что он ничего не заметил. Геринг и Геббельс оттащили Шелленберга от агента, и снова послышалось: - Айнц, цвай, драй…

Агент предусмотрительно шмыгнул за портьеру. Айсман и Холтофф поглощали огромный торт, запивая его коньяком. - А-а-а!!!- Раздалось над ухом Штирлица. Ни один мускул не дрогнул на лице русского разведчика. Ну конечно же, это был Борман.

«Пора уходить»,- подумал Штирлиц. Ему оставалось увести Мюллера и пасто- ра Шлага и можно взрывать.

Ковыряя в зубах, Борман позвал: - Штирлиц, мне надо сказать Вам нечто интересное… - Борман, а как размножаются ежики?

Борман опешил. - Ну, это…- он сделал неопределенный жест руками,- еж приводит ежиху и это…- Борман повторил свой жест. - Понятно,- кивнул Штирлиц,- Вы тоже не знаете, а как Вы думаете, где ежики размножаются быстрее: в России или в Германии? - Да не волнуйтесь Вы, Штирлиц! Вывезут их всех из России! Уже эшелон идет.

Штирлиц откинулся в кресле.

«Эшелон! Вывезут из России! Да, но ведь тогда в России нарушится биоло- гическое равновесие, и мы, русские, умрем с голоду!» - Штирлиц,- бубнил Борман,- отойдем, мне надо сказать Вам что-то важное… - Отстань,- отмахнулся Штирлиц.

В его голове шла огромная мыслительная работа. Штирлиц понял, что спасти ежиков намного важнее, чем уничтожить кучку пьяных офицеров, которые и так когда-нибудь умрут.

Борман, видя, что Штирлицу не до него, огляделся вокруг и заметил Фрица. «Адъютант Гиммлера»,- подумал он и позвал: - Фриц! На минуточку!

И, схватив пальцами за медную пуговицу на мундире адъютанта, жарко за- шептал. - Фриц! Вы хотите помочь Штирлицу? - Ясный пень! Это мой лучший друг. Я с ним пил на брудершафт! - Понимаете ли, у Штирлица связь с Евой Браун… - Понимаю,- кивнул Фриц. - А об этом проведал сам Кальтенбрунер! Может случиться беда! Надо спас- ти Штирлица! - Я готов,- вытянулся Фриц. - Передайте Штирлицу это письмо.

Борман отпустил пуговицу на мундире Фрица и тайком сунул ему за пазуху конверт.

Штирлиц пробирался к выходу.

Окрыленный Фриц догнал его только около двери. - Господин штандартенфюрер! Я должен… - Ничего Вы мне не должны!- оттолкнул его Штирлиц.- Пьяная свинья!

На улице к Штирлицу пристал патруль. - Позвольте документы, господин офицер,- сказал плешивый капрал. - Да пошел ты…

Штирлицу было некогда.

Капрал открыл русско-немецкий разговорник. - А, это Штирлиц,- произнес он, глядя вслед уходящему разведчику.

«Я - пьяная свинья?!»- удивился Фриц, прислонясь к портьере. У него на- чали путаться мысли.

Английский агент внимательно следил за происходящими событиями. Он вышел из-за портьеры и, оправляя передничек, кокетливо позвал: - Господин адъютант Гиммлера! Вы не могли бы выделить мне несколько минут? - Извините, фройлен, мне надо спасти Штирлица!

Ударом профессионального боксера «фройлен» свалила адъютанта на пол. По- тирая руки и ушибленный кулак, агент присел над бездыханным телом и при- вычно ознакомился с содержимым карманов. Кроме письма, он прихватил двад- цать пфенингов, коробок спичек и гаечный ключ.

Прочитав письмо, агент поздравил себя с повышением и удачно проведенной операцией в Берлине. Не зря он столько дней был переодет женщиной! На Штандарт-штрассе он быстро нашел дом 15. - Вот и все,- сказал сам себе агент и вошел в дом.

Дверь за ним мягко закрылась… Потом раздался сдавленный стон и все стихло…

Это была самая удачная шутка Бормана…

Г Л А В А 10.

Штирлиц лежал на пригорке, на развилке железной дороги, и смотрел в без- донное голубое небо. Этот день мог стать последним днем в его жизни. Но Штирлиц был спокоен, потому что знал, что выполняет свой долг, долг не только перед Родиной, но прежде всего перед самим собой.

Штирлиц прикурил последнюю «Беломорину», снял пачку и протер ею ствол крупнокалиберного пулемета. На горизонте показался эшелон с ежиками… - А я так и не успел бросить курить,- вздохнул Штирлиц и щелкнул затво- ром. Паровоз поравнялся со Штирлицем, и первая граната полетела в него.

З А К Л Ю Ч Е Н И Е.

За окном шел снег и рота красноармейцев.

Иосиф Виссарионович отвернулся от окна и спросил: - Товарищ Жуков, Вас еще не расстреляли? - Нет, товарищ Сталин. - Тогда дайте закурить.

Жуков покорно вздохнул, достал из правого кармана коробку «Казбека», и протянул ее Сталину. Покрошив несколько папирос в трубку, главнокомандую- щий задумчиво прикурил от протянутой спички.

Через десять минут он спросил: - А как там дела на Западном фронте? - Воюют,- просто ответил Жуков. - А как чувствует себя товарищ Исаев? - Он опять совершил подвиг,- печально сказал Жуков. - Это хорошо,- сказал Сталин,- я думаю, его стоит повысить в звании. - И я тогоже мнения, товарищ главнокомандующий,- поддержал его Жуков.- Мне кажется, он достоен звания группенфюрера СС… - Группенфюрер,- задумался Сталин,- это хорошо. У меня как раз для него есть новое задание…

ПРЕДИСЛОВИЕ

Май в Германии выдался дождливым. Штирлиц лежал в большой луже на пригорке и ждал поезда. Ему было холодно и противно ле- жать в грязной и мокрой луже, но храбрый советский разведчик ни- как не мог покинуть в беде свою Родину.

Темнело. А эшелон с ежиками все не показывался. Первый эше- лон, который Штирлиц собрался атаковать, прошел еще днем и вез пленных поляков; во втором перевозили оборудование для какого-то концлагеря, а затем прошло еще четыре поезда с русскими военно- пленными. «Уж не надул ли меня Борман ?» - с тревогой подумал Штирлиц, провожая глазами очередной эшелон без ежиков.

Штирлиц уже засыпал, когда начавшийся дождь заставил его открыть глаза. На вагонах проезжавшего поезда было коряво напи- сано «ИГЕЛЬС». С криком «Ура !!!» Штирлиц развернул пулемет…

ГЛАВА 1

- Доброе утро, товарищ Штирлиц!

Штирлиц вздрогнул, схватился за пистолет и проснулся. Перед ним улыбаясь стояла новая радистка.

- А, это ты, Аннушка, - ответил Штирлиц зевая, - здрав- ствуй, здравствуй, как тебе спалось ?

- Я, извините, не Аннушка, я - Катюша, - обидилась ра- дистка, - а спалось, спасибо, хорошо.

- Так и я ведь не Штирлиц… Конспирация, Аннн… Катюша, понимать надо…

«Интересно, почему я назвал ее Аннушкой, - подумал Штир- лиц, - за этим что-то кроется…»

- А я вам кофе горячий принесла, - снова заулыбалась ра- дистка.

«… А еще интереснее, почему она оказалась Катюшей?.. - продолжил он про себя, а вслух сказал: «Спасибо большое». «И во- обще, интересно, что я вчера делал ? « - вопрос был актуальный, ибо Штирлиц нутром чувствовал, что вчера не пил, но от чего у него так раскалывается голова сообразить никак не мог.

- Вот давай, Катерина, проверим твою бдительность, - про- должал Штирлиц, потягивая бразильский кофе. - Вспомни-ка чем я вчера занимался ?

Катя задумалась на мгновение и, уставившись в потолок, на- чала заученно говорить:

- Сначала вы пошли в церковь к пастору Шлагу на торжество; затем вернулись домой, вытащили из-под шкафа пулемет и засунули его себе под рубашку; потом остановили на улице бронетранспортер и приехали на нем на вокзал; стащили у солдат несколько гранат; сели в пригородный поезд и поехали на нем без билета…

- Довольно, - прервал ее Штирлиц, - дальше я и сам знаю, - он вспомнил вдруг все. - А радиограмму в Центр ты дала ?

- О чем же ?

«Хоршо, однако, что кое-чего она про меня не знает», - по- думал Штирлиц.

- Диктую:

« Феликсу от Юстаса. Совершенно секретно.

Ежики на свободе. Биологическое равновесие

в СССР восстановлено. Операция «ИГЕЛЬС»

сорвана. Служу Советскому Союзу.

Исаев. «

- Это все? - спросила радистка.

- Все, - ответил Штирлиц.

- Хорошо, я передам первым же сеансом связи, - бодро ска- зала Катюша.

- Чем-чем передашь ? - переспросил Штирлиц.

- Первым же сеансом связи, - повторила она уже не так уверенно.

- Никаких сеансов связи! Передавай сейчас же, а то в Цент- ре начнется обед, а по пятницам после обеда радиограммы из Гер- мании не принимаются.

- А я и не знала, - смутилась Катюша, - может тогда хоть из леса передать. Для конспирации ?

- Никакой конспирации! - отрезал возмущенный Штирлиц, - передать надо немедленно прямо отсюда: у меня же насморк !

И Штирлиц демонстративно чихнул. Радистка пролепетала что-то про инструкцию, которую она боится нарушать и про Верхов- ного, беспокоящегося о безопасности Юстаса и обещавшего ее реп- рессировать, если она Юстаса не убережет. Штирлиц хотел было сказать ей ласково: «Девочка, не бойся, вспомни лучше, зачем те- бя ко мне прислали», - но передумал и сказал сурово : «Так нуж- но Родине. Это приказ».

Отправив радиограмму, Катюша пошла домой, изредка всхлипы- вая от страха.

«И зачем мне прислали эту советскую школьницу?» - сокру- шался Штирлиц. Он подумал еще,что надо-бы подлечиться от насмор- ка, но тут раздался звонок в дверь. Горничная открыла, охнула и всплеснула руками: на пороге стоял Мюллер с десятком эсэсовцев.

- А-а-а, Штирлиц ! Что же вы нас вчера покинули ? - поз- доровался шеф гестапо, - нехорошо, батенька, нехорошо, как го- ворят русские…

- Неблагодарные, - процедил Штирлиц сквозь зубы, - я им вчера, можно сказать, жизнь спас, а они на меня уже накапали…

- Это верно, если-бы вы остались, наши общие друзья навер- няка упились-бы до бесчувствия, - согласился Мюллер, - но вот меня вы оставили напрасно. Штирлиц! Вы ведь уже не маленький, не лезьте куда не следует, не посоветовавшись со мной.

- Что-нибудь случилось, старик? - спросил оторопевший Штирлиц.

- Представьте себе, Штирлиц, - продолжал Мюллер, - подъ- езжаю я сегодня к Штирлицу домой - узнать что он там натворил ночью на железной дороге, а к его дому уже подкатывает пеленга- тор службы безопасности. Спрашиваю: «В чем дело ?» - отвечают: «Засекли русского радиста», - и группа захвата оцепляет дом. «Видать у Штирлица что-то не так, дай, - думаю,- зайду». А между делом спрашиваю у капрала: «А почему вы так полагаете, что радист непременно русский ?» - и знаете, Штирлиц, что он мне ответил? - Мюллер замолк.

- Что ? - Штирлиц выжидающе посмотрел на капрала.

Капрал замялся.

- Смелее, смелее, говорите, не стесняйтесь, - подбадривал капрала Мюллер.

- Я сказал… - капрал переминался с ноги на ногу, - я сказал, что в Берлине трудно найти второго такого… гм… аван- тюриста.

- Ну положим не совсем так, но смысл довольно близкий, - добавил Мюллер невинно ухмылясь,- Как вам это, нравится Штир- лиц? Я-бы на вашем месте не потерпел. Однако, я даже готов его понять! Признайтесь-ка, Штирлиц, какую гадость вы отправляли то- варищу Сталину ?

- А пошел ты… - огрызнулся Штирлиц, - Я тут в поте ли- ца веду радиоигру с Москвой, а всякие безмозглые солдафоны меша- ют мне исполнять свой долг перед Рейхом !

- Слышали, болваны ?! - рявкнул Мюллер солдатам, - марш отсюда!

«А здорово я их отшил !» - порадовался про себя Штирлиц.

Когда солдаты вышли Мюллер снова обернулся к Штирлицу:

- Да, Штирлиц, вы не так просты, как кажется. Однако между нами: почему я ничего не знаю об этой вашей операции ?

- Дело в том, дружище Мюллер, что это моя самая сверхсек- ретная операция, - сказал Штирлиц шопотом.

- Ах вот как - самая сверхсекретная операция, - Мюллер тоже перешел на шопот, - тогда понятно, почему эти болваны вас сразу засекли. А можно поинтересоваться, как у вас успехи ?

- Прекрасно, Мюллер, недавно русские прислали мне новую радистку и настоящую советскую рацию !

- Браво, Штирлиц, я вас от души поздравляю! Но… еще один нескромный вопрос: вы эту радистку видели ?

«Неужели и Мюллер клюнул !!!» - Штирлиц был в восторге.

- Конечно.

- Ну и как она, я имею ввиду из себя ?

- Да ничего, - Штирлиц насторожился, - но хочу тебе ска- зать, что все эти русские весьма оригинальны.

- Штирлиц, у меня есть к вам предложение: давайте подсунем эту нашу, то есть вашу, радистку Борману. Он любит оригиналь- ность. Тогда русские вам еще больше поверят, а мы будем вовремя узнавать обо всех его гадостях.

- Иметь у Бормана свою секретаршу - это совсем неплохо, - сказал Штирлиц после некоторого раздумья, - но это, все-та- ки, рискованно. Я должен еще подумать.

- Бросьте, Штирлиц! Какой может быть риск в приемной у этой жирной свиньи! Хотя, пожалуй, подумайте, это пойдет вам только на пользу, - Мюллер хихикнул, - Желаю вам удачи !

Когда дверь за Мюллером закрылась, Штирлиц принялся ожесто- ченно чесать затылок. Идея Мюллера Штирлицу очень понравилась, но делить Катюшу с Борманом ему совсем не хотелось, а отказывать Мюллеру не следовало. Тяжкие раздумья тяготили неспокойную голо- ву штандартенфюрера Штирлица.

«Первым делом надо сообщить Родине о моей новой операции, - думал он, - а потом я что-нибудь придумаю»… Штирлиц подо- шел к телефону и набрал номер радистки.

ГЛАВА 2

На столе Шелленберга лежал интереснейший документ. Смысл его был Шелленбергу непонятен и начальник SD перечитывал его уже в пятый раз:

« Приказываю присвоить т. Штирлицу звание группенфюрера.

Верховный Главнокомандующий J. Stallin.»

«Не понимаю, - размышлял Шелленберг, - Что значит «т.» ? Наверное, должно быть «г.», поскольку слово «господину» начина- ется на «г.». Но почему тогда напечатали именно «т.», а, напри- мер, не «п.», не «р.»..?» Еще его мучали сомнения относительно того была ли в вермахте ставка «Верховный Главнокомандующий»: «Если была, то почему я этого не знал? А если нет, то почему им ее дали, а нам - нет ?» В эту минуту Шелленберг бессовестно за- видовал вермахту.

Еще сильнее его интересовало кто такой J. Stallin, но вспомнить это имя Шелленбергу никак не удавалось. Правда, буква «J» наверняка означала «Jukow», но он не мог вспомнить, где и когда слышал эту фамилию.

После долгих размышлений Шелленберг наконец решил отправить бумагу Борману на подпись. Это был самый верный способ от нее избавиться: партайгеноссе Борман никогда не возвращал чужих до- кументов.

Шелленберг вызвал адьютанта.

* * *

Тем временем сопли не давали покоя советскому разведчику и Штирлиц вызвал врача. Конечно, врача можно было и похитить, как предписывала Советским разведчикам в Германии последняя инструк- ция профсоюза, но Штирлиц решил проявить инициативу, столь цени- мую в наше время, и поступить неформально - вызвать врача рейхсканцелярии. Он был уверен в том, что Центр его простит.

Врач пришел очень быстро.

- На что жалуетесь ? - спросил он с порога.

- Насморк, доктор, - жалобно ответил Штирлиц и высморкал- ся.

- Тогда раздевайтесь, - велел врач. Штирлиц разделся.

Доктор посмотрел его глаза, прочистил уши, долго выстукивал грудь, потом осмотрел руки, ноги и постучал Штирлицу по коленям резиновым молоточком. При этом он все время что-то бормотал про себя. Наконец, он выпрямился и сказал:

- Так. Ребра целы, - Врач почесал вспотевшую лысину, - Я подозреваю у вас особо острую форму ОРЗ.

- Что же мне теперь делать, доктор ? - Штирлиц не на шут- ку испугался.

- Не думаю, что у вас уже развилась хроническая дистрибу- ляция мышечных тканей. Операцию мы вам, наверное, делать не бу- дем…

«Все ясно! - подумал Штирлиц, - Я нарвался на нашего же провокатора из 2 МОЛГМИ !!!»

- … водки не пить; тушенки не есть; «БЕЛОМОР» не курить, - продолжал врач, - с незнакомыми девицами в ресторан не хо- дить.

Рука Штирлица медленно, но верно тянулась к бутылке с вод- кой: ему очень хотелось запустить ее в голову врача. Однако, врач был опытным диверсантом и, заметив осторожное движение Штирлица, стал столь же медленно пробираться к двери и все гово- рил, говорил, говорил… Когда Штирлиц кинул, наконец, бутылку он уже успел юркнуть за дверь. Штирлиц даже прослезился из-за того, что бутылка разбилась, не достигнув цели. Через пару се- кунд дверь приоткрылась и в нее протиснулась голова доктора.

- Слава ВКП(б) !!! - противным голосом прокричала голова и дверь снова захлопнулась.

Это действительно был советский диверсант из 2 МОЛГМИ.

Через некоторое время на шум поднялась горничная Штирлица.

- Что случилось? - спросила она, почувствовав запах вод- ки и уведев на полу осколки стекла.

- Этот тип уже ушел?

- Какой тип? Доктор? - не поняла горничная, - Доктор ушел.

- А жаль…

- Товарищ Штирлиц, что у вас здесь произошло? - не унима- лась горничная.

- Ничего, - соврал Штирлиц, - Дезинфекция.

- Значит, можно убирать? - она видела, что Штирлиц гово- рит неправду.

- Конечно, фрау, - разрешил добрый Штирлиц.

Горничная пошла за веником, а в голове советского разведчи- ка зачесалась новая идея: надо было подсунуть Борману не Катери- ну, а одну из прихожанок пастора Шлага. Мюллер, правда, их всех видел, но и его можно было ввести в заблуждение. Оставалось только незаметно заставить Бормана искать себе новую секретаршу. «А потом я к нему приду и он попросит секретаршу у меня, - раз- мышлял Штирлиц, - главное, чтобы Борман не догадался, что здесь замешан я».

Он уже потянулся к телефону, чтобы договориться со Шлагом, но вдруг телефон зазвенел сам. «Неужели - Шлаг ?» - изумился Штирлиц.

Но это был Борман:

- Здравствуйте, Штирлиц! - затараторил партайгеноссе, - у меня к вам есть один вопросик.

- Спрашивайте, - печально ответил Штирлиц: сейчас Борман был ему совсем не нужен.

- Штирлиц, почему вы не на работе?

- Я всегда на работе, - огрызнулся Штирлиц.

- Наверное, вы всегда на боевом посту, но на работе я вас найти сегодня не могу, - у Бормана было хорошее настроение. Он только что получил от Шелленберга приказ о повышении Штирлица и радовался, что так и оставит его штандартенфюрером.

- Партайгеноссе, у меня насморк, - прогнусавил Штирлиц, - врач уложил меня в постель…

- Не в этом дело, Штирлиц. Вы не знаете кто такой J.Stal- lin? - Борман помолчал. - Он вами весьма интересовался.

- Сталин? - переспросил Штирлиц, - Не знаю такого. А че- го ему нужно?

- Чего, чего… Так… Пустяки, - Борман обиделся и хотел насолить Штирлицу, - Написал на вас анонимку.

- А почему он отправил ее тебе, а не Мюллеру?

- Да кто же его знает? - Борман решил, что пора прощать- ся. - Ну, пока хи-хи, коллега, болей, тебе покой нужен…

- Нет, нет, нет! - оборвал его Штирлиц - он решил дейст- вовать решительно и без промедлений, - Борман! У твоей послед- ней секретарши слишком широкие бедра!

- Что! - вскричал партайгеноссе, - А ну повтори!

- Зад у твоей последней секретарши слишком толстый! - по слогам повторил Штирлиц.

- Ах, бедра моей последней секретарши… - сообразил Бор- ман, - а разве они широкие? Я как-то и не замечал.

- Широкие, Борман, широкие, - убеждал его Штирлиц, - ты, старина отстал от жизни.

- Нет, дружище, - сопротивлялся Борман, - может для тебя они и широкие, а мне - в самый раз.

- Нет, Борман, нет! Сейчас во всем мире модно иметь секре- тарш с узким задом.

- Правда модно?

- Правда, правда. Не буду же я обманывать самого рейхсляй- тера!

- Тогда ладно, - облегченно сказал партайгеноссе, - пои- щу себе другую. Спасибо, Штирлиц, до свиданья.

Штирлиц хотел уже крикнуть: «Как - до свиданья?!» - но Борман опять заговорил:

- Чуть не забыл! Помоги мне с новой секретаршей…

- Я подумаю, - пообещал Штирлиц.

Советский разведчик ошибался редко.

ГЛАВА 3

Рейхсляйтер Борман сидел в своем кабинете и размышлял о смысле жизни, что случалось с ним нередко.

« Это, конечно, скверно, - думал Борман, - что Штирлиц не пришел к Еве Браун. Хи-хи. Но английский агент - тоже неплохо. Странно только, почему Фриц отдал письмо не Штирлицу, а этому шпиону?»

От сильного удара ноги дверь распахнулась и на пороге поя- вился Штирлиц. За руку он держал смазливенькую блондинку с чер- ными глазами.

От неожиданности Борман подпрыгнул и сунул руку в ящик сто- ла: с утра он не успел насыпать кнопок на стулья.

- Штирлиц, это вы? - кнопки кончились и рука Бормана ли- хорадочно шарила по ящику в поисках новой коробки.

- Ослеп ты, что-ли? - добродушно улыбнулся Штирлиц. - Я тебе новую секретаршу привел…

- Кого-кого? - переспросил Борман, пытаясь открыть короб- ку с кнопками одной рукой.

- Секретаршу, - по слогам повторил Штирлиц. - Анхен, хо- чешь работать у Бормана? - обратился он к девушке.

- Хочу, - робко ответила Анхен.

Борман часто заморгал глазами. Ему удалось-таки вскрыть ко- робочку с кнопками и он начал понимать смысл происходящего.

- Штирлиц! Вы нашли мне секретаршу?! - Рейхсляйтер радо- вался как ребенок, - Штирлиц, дайте я вас поцелую!

- Не надо, партайгеноссе! - испугался Штирлиц.

- Штирлиц, - Борман, вдруг, перешел на шопот, - а у нее нормальные бедра? Где-то здесь у меня была линейка…

- Ну что вы, - попытался удержать его Штирлиц, - Как-ни- будь в другой раз.

Но Борман продолжал искать что-то в столе.

- Господи, а сколько же было у моей предыдущей… - он уставился в потолок, - Нет, не помню. А ведь записывал…

- В другой раз, дружище, в другой раз.

- Ладно, придется в другой раз, - от огорчения Борман сел на коробку с кнопками и на его лице появилось выражение невыно- симого страдания.

- Ступайте, Штирлиц, - произнес он сдавленным голосом, - дальше я сам.

Штирлиц дружески похлопал Анхен по спине и молча вышел. За дверью стоял Мюллер.

- Это и есть русская радистка? - испуганно спросил он.

- Да.

- Штирлиц, помнится мне вы боялись за эту свою радистку?

- Я и сейчас за нее боюсь, - соврал Штирлиц.

- А вот я теперь боюсь за Бормана…

- С чего бы это? - Штирлиц почувствовал неладное.

- Из церкви вашего Шлага мои ребята вытащили в тот раз центнер динамита! А эту девчонку я там видел среди прихожанок!

- Я сам ее пригласил, - усмехнулся советский разведчик.

- Штирлиц! Вы - герой! - вскричал пораженный Мюллер.

Дверь приоткрылась и в нее просунулась голова Бормана.

- Извините, - бросил он Мюллеру, - Штирлиц, на минутку.

Штирлиц вошел. Секретарши нигде не было.

- Где Анхен, - спросил он.

- В соседней комнате, - ответил Борман шопотом, - Послу- шай, она ведь работала на Шлага!

- Ну и что?

- Вы слишком ему доверяете, одна из его прихожанок оказа- лась английским агентом, да еще мужчиной!

- Поверь мне, это - женщина, - успокоил его Штирлиц.

- Правда? Ну тогда ладно… - Борман помолчал, - Кстати, как твое здорвье?

- Врач - скотина. Уходя, написал на стене моего дома: «СМЕРТЬ НЕМЕЦКИМ ОККУПАНТАМ !»

- То-то народу там наверное собралось! - посочувствовал Борман.

- Да. Ну, мне пора: Мюллер ждет.

- Ну, беги, беги…

Штирлиц вышел. «Как-бы мне его отблагодарить?» - думал Борман.

При этом его рука машинально выводила на листе бумаги: «ШТИРЛИЦ - ДУРАК». «…дурак, дурак, дурак… - думал Борман, - Стоп! Я - дурак, а не Штирлиц! Я же так и не отдал ему мое письмо от Евы Браун! Болван! Кретин!! Идиот!!!» Он выбежал в ко- ридор, но Штирлица там уже не было.

«Впрочем, так даже лучше, - сообразил Борман, несколько прийдя в себя, - сделаю так, чтобы он ни о чем не догадался».

Существовал только один верный способ сделать так, чтобы Штирлиц не догадался. И Борман знал его. Он положил письмо Евы в сейф, накрыл его запиской «ШТИРЛИЦ - ДУРАК» и запер на два сек- ретных замка. Затем он позвонил дежурному и попросил его пере- дать Штирлицу, когда тот вернется, что Борман просил зайти. Пос- ле этого Борман позвал Анхен и они вместе поехали в кино.

* * *

«Все, - подумал Штирлиц, - Игры в демократию кончились: пора сознательно обрекать себя на трудности».

- Мюллер, как вы думаете, какую очередную операцию против русских предпримет ваше командование? - решительно спросил он.

- Господи, да откуда же мне знать! - ответил Мюллер.

- И все-таки? - Штирлиц нащупывал в кармане пистолет.

- Да зачем вам это нужно? - поинтересовался Мюллер, - Вы что, русский агент?

- Да. Не двигаться. Стреляю без предупреждения, - произ- нес Штирлиц сквозь зубы, ткнув Мюллера своим маузером в спину.

- Исаев! Вы свихнулись? - Мюллер не на шутку испугался. - Здесь же люди кругом!

В этот момент охранник, стоявший в конце коридора, почувст- вовал неладное. Он подбежал к Штирлицу сзади и выбил пистолет.

Но Штирлиц и не думал сдаваться: он укусил охранника за па-

лец, повалил на пол и начал пинать ногами. Мюллеру стало жаль бедного парня и он, похлопав Штирлица по плечу, сказал тихонько:

- Штирлиц, перестаньте пожалуйста лупить этого молодого человека, вы и так вели себя сегодня слишком неприлично.

- Этот фашистский звереныш напал на меня сзади!

- Прекратите, Штирлиц! - повторил Мюллер, - Вы ведь на- ходитесь в имперской канцелярии, а не у себя на даче.

Штирлиц сочувствующе посмотрел на охранника и отошел в сто- рону.

- А признайтесь, с чего это вы полезли на меня с пистоле- том? - продолжал Мюллер, - Честно говоря, от вас я такой шутки не ожидал.

- А с чего это ты назвал меня русским шпионом? - вопросом на вопрос ответил Штирлиц.

Мюллер замолк, он почувствовал себя виноватым перед Штирли- цем и думал теперь как загладить вину. А Штирлиц, решив, что сознательно обрекать себя на трудности слишком опасно, спросил:

- А почему ты называл меня «isayew», что это слово означа- ет?

- Не знаю, - ответил Мюллер, - Это у меня от страха выр- валось, - и, помолчав, добавил, - А если хочешь знать, что у нас замышляют против русских, то сам сходи завтра на совещание.

- Но меня туда не приглашали…

- Приходи так, никто тебя не прогонит. А сейчас пойдем в наше любимое местечко и забудем то, что сегодня случилось.

В это время избитый Штирлицем охранник дополз до своего поста и включил сигнализацию. Завыла сирена.

- Побежали скорее! - крикнул Штирлиц Мюллеру и старые друзья скрылись за поворотом коридора.

* * *

Темнело. Борман снова сидел в своем кабинете. Зазвонил те- лефон. Борман снял трубку. Звонил дежурный:

- Партайгеноссе, - сказал он, - пришел Штирлиц. Я отп- равил его к вам.

Борман улыбнулся и довольно потирая руки прошел в смежную с кабинетом комнату.

Минут через десять в кабинет вошел Штирлиц. Они с Мюллером успели сходить не только в свое любимое местечко, но и в пяток других и теперь Штирлица слегка качало. Штирлиц огляделся: Бор- мана нигде не было.

- Вот гад! - сказал Штирлиц громко. - Смотался…

Он собрался уже уходить, но заметил в самом темном углу ка- бинета сейф.

- Ага! - произнес Штирлиц, - Вот тебе за это!

Он подошел к сейфу, довольно быстро вскрыл его перочинным ножом и вытащил записку Бормана. Борман дрыгался от смеха в со- седней комнате: он видел все через потайную щелку.

«ШТИРЛИЦ - ДУРАК», - прочел Штирлиц и улыбнулся. Борман не мог понять, почему Штирлиц улыбается, он не знал, что советс- кое командование сообщает так своему разведчику об очередном по- вышении по службе.

Штирлиц сунул записку в карман, поближе к сердцу и выбежал из кабинета. Письма Евы Браун он не заметил.

От досады Борман рвал на себе волосы.

ГЛАВА 4

Во время последней бомбежки в бункере фюрера прорвало кана- лизацию. По этой причине, а также по предложению Мюллера совеща- ние верховного командования рейха было перенесено в кабачок «На Шпрее». Геббельс, министр пропоганды, долго возмущался этим: ему был дорог чистый и непорочный моральный облик великого фюрера.

- Побеспокойся лучше о его физическом облике, - возразил Мюллер, - раздобудь нормальную выпивку.

- О своем-бы облике подумал, - добавил Борман, - и мо- ральном, и, хи-хи, физическом.

Великий фюрер частенько маялся животом, почему во время последнего совещания с ним и случилось дело не совсем приличное. Геббельса тогда за недоброкачественное пиво лишили квартальной премии, но план очередной операции тем не менее погиб безвозв- ратно и русским удалось изменить положение на фронтах в свою пользу. Смех же Бормана объяснялся слепой любовью Геббельса к разного рода девочкам, особенно молоденьким киноактриссам, за что его и прозвали блудливым бычком. Последняя привязанность ми- нистра пропоганды обернулась для него длительным прибыванием в весьма обоснованном страхе и сейчас Геббельс только-только начал приходить в себя.

- На что вы намекаете? - вспылил Геббельс, делая невинное лицо.

- На то, что несчастная Магдочка столько времени глаз не могла сомкнуть, кстати с твоим многочисленным потомством, и ни- как, бедная, не могла понять, какие-такие государственные дела не позволяют тебе ночевать дома, - ответил Шелленберг. Он как ребенок радовался своей великолепной длинной фразе, хотя прек- расно знал, что Магда хорошо осведомлена о пристрастиях своего супруга.

- На что вы нмекаете? - повторил оскорбленный Геббельс.

- Да на то, что ты, боров жирный, слишком сильно увлека- ешься молоденькими девочками, - толстый Борман засмеялся, наз- вав тощего министра пропоганды жирным боровом. Он хотел добавить что-то об аппетитненьких маленьких шлюшках, но тут распахнулась дверь…

- Для случки свиноматок нужен хряк! - На пороге стоял восхитительный Штирлиц, - а боров, извините, не способен соб- лазнить даже старую свинью, не то что киношную девочку.

- Штирлиц! - Воскликнул реабилитированный таким образом Геббельс. - Как вы здесь очутились? Ведь вы никогда прежде не посещали наших секретнах заседаний!

- Скажите лучше, - перебил его Борман, - откуда вы узна- ли про борова?

Второй вопрос был стратегически менее опасен для советского разведчика и он не задумываясь ответил:

- А у нас, в исаевском районе воронежской области, об этом все знают.

- Да, в остроумии вам не откажешь, - тихо усмехнулся Мюл- лер. - Ну, раз уж вы пришли, посоветуйте нам, где провести за- седание, а то «На Шпрее» нам всем уже порядком надоел.

- Могу пригласить вас, господа, в «Три поросенка», - от- ветил Штирлиц, - это самое культурное место в Берлине, которое я знаю.

Мюллер горько усмехнулся, но вмешаться не успел: оказалось, что в «Трех поросятах» никто из присутствующих ни разу не был и предложение Штирлица было встречено с восторгом.

Похождения штандартенфюрера СС

фон Штирлица после войны.

Эпиграф:

Штирлиц - это не фамилия.

Штирлиц - это призвание.

Пролог.

-

На улице стояла жара и рота военнопленных. Товарищ Сталин отвернулся от окна и спросил: - Так товарищ Жюков, вас все еще не убили ? - Нет, товарищ Сталин. - скорбно ответил Жуков. - Тогда дайте закурить.

Жуков достал из кармана портсигар, подумал, давать или не давать, и протянул главнокомандующему последнюю папиросу. Товарищ Сталин покрошил папиросу в трубку, задумчиво закурил от протянутой спички и некоторое время молча посапывал труб- кой с очень противным звуком.

Через десять минут он спросил: - А как там чувствует себя этот … Штирлиц, то есть това- рищ Исаев ? - Ему, наверное, трудно, - неопределенно ответил Жуков. - Это харашо, - сказал вождь, потирая руки. - У меня для нэго есть новое задание. - Он просился в отпуск, - печально ответил Жуков. - Товарищ Жюков, - сказал Сталин. - Если вождь сказал - задание, значит - задание. И вообще, товарищ Жюков, кто у нас вождь - я или вы ? Так что идите и па-адумайте.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Германия, май 1945 года, Берлин. Немецкие части бежали из Берлина в разные стороны. Даже Igel'ю было ясно, что война проиграна.

Штирлиц торжествовал и ел тушенку большими банками.

В Рейхсканцелярии уничтожали секретные архивы. Гитлер, страдая и качаясь от принятого шнапса, шел по коридору и заглядывал в двери. Офицеры, встельку пьяные, горлопанили русские народные песни и не обращали никакого внимания на Фюрера, даже не предлагали выпить за партию. Уже совсем обеcсиленый мощными звуками «дубинушки», сопровождаемыми по- качиванием рояля, Фюрер заглянул к Штирлицу.

Отрываясь от завязывания шнурков, Штирлиц вскочил и, выб- расывая руку вперед вместе со шнурками, выкрикнул: - Хайль Гитлер ! Гитлер покосился на наколку на руке Штирлица, изображавшую репродукцию с плаката «Родина-мать зовет !», и сказал: - Максимыч, ну хоть ты не подкалывай, - и вышел из каби- нета.

В своем роскошном кабинете Мюллер собирал чемоданы и от- дирал от стен различные непристойные картинки, изображающие различных красоток и любимого Фюрера на всяких торжественных мероприятиях. Картинки приклеились на редкость крепко и не отдирались. - Мюллер, а куда это вы собрались ? - спросил вошедший Штирлиц. - В Бразилию; чертовски надоел холодный германский климат, - сказал Мюллер, засовывая в чемодан совок, детскую панамку и шмайссер. - Значит, вот как ? - Штирлиц недоверчиво достал кастет и взвесил его на руке. Мюллер заволновался. - Штирлиц, езжай со мной, а ? - примирительно предложил

он. Штирлиц убрал кастет и достал другой, побольше, с надписью «дорогому товарищу Штирлицу от друзей по невидимому фрон- ту…». - Знаешь, Мюллер, давай поедем в твою Бразилию и возьмем с собой Шелленберга и … и Бормана, а то без него скучно. - Скучно !? - Мюллер поморщился и потер большую красивую шишку на затылке. Несмотря на разруху, кирпичи у Бормана во- дились, и в большом количестве. К тому же Борман был про- фессионалом. - А как Германия отнесется к тому, что Штирлиц покинет ее в самый ответственный момент ? - патриотически заметил Штир- лиц. - Ну, - задумчиво сказал Мюллер, - можно поехать под чьим- нибудь именем … Ну, там, … - Нужно мне чужое имя, - обиделся Штирлиц, доставая кастет. - Мне и своих хватает.

Мюллер задумался.

Штирлиц убрал кастет и, достав банку американской тушен- ки, озлоблено воткнул консервный нож в изображение какого-то президента на крышке банки. Президент обреченно скорчился. Мюллер покосился на нож и взглянул на свирепое рязанское ли- цо Штирлица, и все мысли о сказочных пейзажах Бразилии прев- ратились в кошмар. Не смотря на дружеские отношения, Штирли- ца брать с собою не хотелось. Штирлиц мог напакостить хуже, чем Борман - это знали все в рейхе. Тем не менее Мюллер по- нимал, что Штирлица придется брать с собой, иначе он поп- лелся бы за Мюллером пешком. Мюллер вытащил панамку из чемо- дана и сказал: - Знаешь, Штирлиц, ты поедешь в чемодане.

Штирлиц оскалил зубы в усмешке и достал третий кастет, самый большой со следами крупного хищного зверя на поверх- ности. - Друг детства, а может, ты меня еще в кошелек засунешь ? Сам в чемодан полезешь. - Вообще-то, офицеры рейха не ездят в кошельках… - ска- зал Мюллер и надел свою форменную фуражку. - И советские тоже, - заметил Штирлиц, на что Мюллер зага- дочно улыбнулся.

Неожиданно с грохотом распахнулась дверь и вбежал озлоб- ленный Фюрер, тряся рукой с зажатым в мышеловке пальцем и злобно сверкая выпученными глазами. - Обергруппенфюррер, что вы тут делаете ? - прокричал с порога Фюрер. - А мы тут плюшками балуемся, - ехидно сказал Мюллер, пряча под стол бутылку шнапса. « Никогда спокойно не выпьешь в этой Германии «, - подумал он. - Господа ! - вскричал Фюрер. Увидев Штирлица, он подумал и деликатно добавил: - И товарищи. - Штирлиц, польщенный вниманием со стороны самого Фюрера, скромно достал банку ту- шенки. - Господа ! Берлин пора оставлять. На меня уже начи- нают обращать внимание на улице и хотят забросать кирпичами.

Борман облизнулся. Забросать кирпичами Фюрера было мечтой его темного детства. - А чего же вы шляетесь по городу, мой Фюрер ? - сумрачно пробурчал Штирлиц. Фюрер посмотрел на него осуждающе. - Но в магазины же я ходить должен ! - заявил он. - Вождь должен посещать народные магазины. - И народные сортиры по десять пфеннингов, - рыгнул Штир- лиц себе под нос. Коровы, пошедшие на тушенку, были не высшего качества, если можно судить по отрыжке.

Фюрер слышал хорошо и скромно опустил глазки. - Но оставить Берлин при такой канонаде будет непростым делом ! - заметил Борман, высовываясь из-за двери и поднимая палец. Все прислушались. Канонады не было слышно. Борман засмущался и опустил палец. - А я во що предлагаю, - поправляя папаху с красной по- лосой, сказал Геббельс, вместе с Борманом пробравшийся к Мюллеру в кабинет. - У дворе подле этого … як его ? … Рейхстагу, стоить бочка такая… с колесами … як ее ? - Цистерна, - услужливо подсказал вездесущий подхалим Ше- ленберг. - Во-во ! - обрадовался Геббельс и продолжил свою мысль. - А в ей этот, як его … ну, горилка така недоперегната … Закончив свою длинную мысль, Геббельс высморкался в пиджак Бормана и вытер потные ладони об свои красные штанины. - Коньяк ! - восхищенно облизнулся Шеленберг. - Уже пустая, - заметил коварный Штирлиц. - Только литров двести осталось. Но у меня есть очень хорошая идея. - Яка ? - вылупил красные глазки Геббельс, вытирая нос. - Я хочу подвесить под люк этой цистерны весь коньяк, ко- торый остался, а мы будем сидеть внутри. - Ну, це не гарно … - мысли о коньяке покинули Геб- бельса, он поправил папаху и с гиканьем удалился, позванивая шпорами. - А ванна и телефон там есть ? - неожиданно спросил Мюл- лер, большой любитель комфорта. - Нет, - ответил Штирлиц. - И фонтана с садом тоже нет. И секретарш тоже, так что партайгеноссе Борман может не ехать. - А я что ? А я ничего, - проснулся от мыслей о коньяке Борман. Все сочли своим долгом похлопать Штирлица по щеке, сказать « Вот такие мальчики спасут Германию « и удалиться собирать вещи.

Штирицу эта процедура не понравилось, так как он очень боялся, что у сотрудников Рейха могут быть грязные руки. Из всех сотрудников Рейхканцелярии мыл руки после посещения ва- терклозета один Мюллер.

Ранним утром в никому не известном предместье Парижа го- лодные американские солдаты разбирали завалы. Во дворе полу- разрушеного дома они нашли полудохлую корову и цистерну с армянским коньяком. Корова равнодушно смотрела на союзников глупыми зелеными глазами. - Майк, посмотри, эта цистерна полна коньяку, надо ее отп- равить в Штаты ! - восторженно заорал один из солдат, обла- датель на редкость рваных штанов. - Ты дурак, Боб, мы и сами можем это выпить, - сказал дру- гой, вытирая свой красный нос, выдающий его принадлежность к некоторой профессии. - А корову я отвезу на ранчо. - Нет ! Я, пожалуй, заберу цистерну домой, и дома выпью, - заявил Боб. - А корова мне не нужна, у меня на ранчо курицы есть !

Oстальные посмотрели на него негодующе. - Не боитесь, поделюсь, - поспешил пообещать напуганный вытащенными кольтами Боб.

Цистерна, наполненная людьми, была перетащена на борт теплохода «Virginia». Шелленберг, увидев в дырку название теплохода, засмущался и собирался вылезти, но его уговорили не дурить. Теплоход отчалил, зверски пыхтя и шлепая колесами по воде. - Штирлиц, уберите этот чемодан, - негодующе пропищал Бор- ман, которому замок от чемодана прищемил ухо. - Это не чэмадан, это кашэлек, - с грузинским акцентом за- метил Штирлиц, убирая чемодан и отпуская Мюллера. - Ох, курить хочется, - простонал Айсман, гулко стукаясь головой об стенку цистерны. - Возьми «Беломор» в кармане пиджака, - сказал Штирлиц, пытаясь спичками зажечь металлический электрический фонарь. Кто-то толстыми пальцами Бормана начал сосредоточенно шарить по его карманам. - Штирлиц, это ты хорошо придумал повесить под потолком бочку с армянским коньяком, а то бы мы тут плавали в спирт- ном и схватили бы белую горячку, - заметил Борман, потирая прищемленное ухо. - Только бы эти янки не надумали устроить пьянку по пути, - заметил Штирлиц, отдирая руки Бормана от своих карманов. - Ох, не накаркай, - заметил Геббельс и набожно перек- рестился. - Черт, не горит, - прохрипел Штирлиц, бросая коробок на дно цистерны. - Штирлиц, а Вы не подумали, как мы отсюда выберемся ? - спросил Борман, облизывая вытащенную из кармана Штирлица банку варенья. - А это не ваше дело, партайгеноссе.

Ранним утром из Брестского порта, во Франции, отчалил теплоход, державший путь в Нью-Йорк. Вся верхушка Третьего Рейха, порядочно укачанная во время перевозки цистерны, си- дела на дне, покрытом окурками «Беломора», и томно смотрела на свисающую с потолка бочку с коньяком. Бочка соблазнитель- но покачивалась, и, расплескиваясь, коньяк капал вниз. Айсман негодовал. Любимый Фюрер, которому посчастливилось сесть под ней, к досаде всех офицеров, не пил, и от такого капанья жутко страдал. Также страдали и все остальные. Пер- вым не выдержал Айсман. Он встал и, спотыкаясь о разложенные на полу чьи-то ноги, пересел поближе к любимому Фюреру. - Подвиньтесь, - угрожающе заявил он и блаженно подставил широкую пасть с золотыми клыками под ниспадающую сверху струю.

Алкоголь быстро довел его до привычного состояния. Он по- пытался полезть к Фюреру целоваться, но вежливый Фюрер на редкость больно дал ему в глаз, не отрываясь от своих рассуждений на тему смысла жизни. Приняв Геринга за женщину, Айсман галантно сел ему на ноги. Геринг поморщился и, двигая толстым телом, попытался спихнуть его. - Но мадам ! - возмутился Айсман, но, получив удар касте- том по голове, упал к ногам Штирлица.

Вскоре они почувствовали, что в цистерне стало нестерпимо душно. Одуревший от темноты и вони, которую извергали носки Фюрера, развешенные по стенкам цистерны на булавках великого мерзопакостника, Борман с яростным рычанием вцепился зубами в ногу Штирлица. - Штирлиц, если ты хочешь ходить на двух ногах, открой ок- но, - мягко попросил Шелленберг, отскакивая от разъяренного Бормана подальше. - Вы не в кабинете, партайгеноссе,- заметил Штирлиц, мето- дично колотя кастетом по голове Бормана, который кусался так яростно, что не чувствовал ударов по голове.

Айсман, придя в себя, с воплем : «Вперед, за родного Фю- рера» ударом ноги разбил бочку, висевшую под потолком и на- чал блаженно кататься в луже коньяка, завывая от удовольст- вия.

Часовой, заслышав шум на палубе, пошел посмотреть, что там происходит. Заглянув в цистерну, он увидел внизу десяток красных горящих глаз. Там кто-то невнятно ругался на нерод- ных ему языках. Часовой был парень неглупый, но из Америки, что позволило ему догадаться, что цистерну коньяка группа людей будет пить примерно месяц, напивясь каждый день до бе- лой горячки. Сдерживая шевелящиеся на голове волосы, он до- гадался, что это черти, и с воплем:"Спасайся, кто может!», бросился за борт. Его примеру последовали и остальные мат- росы.

После того как, на палубе утих шум, офицеры выбрались из цистерны и огляделись: на корабле не осталось ни одного мат- роса, а офицеры забились в гальюн и дрожали; лишь капитан, человек без предрассудков, спокойно продолжал сушить кальсо- ны на верхней палубе, напевая «Дунайские волны».

Штирлиц с воплем:» За Родину, за Сталина !» - ворвался на капитанский мостик, но обнаружив, что там никого нет, стал крутить все, что попадалось ему под руки. Первым пострадал капитан, упав с мостика вниз головой и кальсонами на голове. Выворачвание шурупов, соединяющих части обшивки, кроме за- ноз, не давало никаких результатов. Штирлиц сообразил, что верчение штурвала в разные стороны приводит к смене наклона корпуса теплохода, и, как следствие, смене курса, и корабль взял курс, как казалось Штирлицу, на Бразилию. Где находится Бразилия, он точно не знал, но слышал, что там в лесах во- дится много диких обезьян и вообще неплохо кормят. Посмот- реть на обезьян ему хотелось. Самым экзотичным зверем, кото- рого Штирлицу довелось видеть за свою жизнь, был дядя Вася в его родном подъезде, однажды упившийся до состояния дикобра- за. Это событие оставило неизгладимое впечатление у будущего разведчика. К тому же Штирлиц порядочно изголодался. - Штирлиц, а Вы уверены, что мы плывем в Бразилию ? - по- интересовался Кальтенбруннер. - Не уверен, - спокойно ответил Штирлиц, отвинчивая для своих командирских часов стрелку от компаса.

… Шел десятый день плавания в Бразилию, но Бразилии не было видно. Любимый Фюрер постирал носки.

… Шел двадцатый день плавания в Бразилию, Бразилия по- казалась. Носки высохли. - Земля !!! - завопил Айсман, падая с реи, на которую был вздернут за то, что выпил весь коньяк, но не долетел, а по- вис на каких-то веревках, что вызвало у него дурные ассоциа- ции. - Бразилия ! - обрадовался Штирлиц, смотря в бинокль дово- енного образца, похожий на микроскоп (зрение у разведчика было отличное). - Обезьяны !! Тушенка !!!

С криком:» Ура !!! « - все офицеры побрасали банки с ту- шенкой Штирлица, которой питались за время плавания, и высы- пали на палубу.

Через час они пристали к берегу.

Штирлиц озабоченно оглядывался, подыскивая подходящее де- рево для антенны передатчика. Не найдя ничего подходящего, он с кряхтением полез на корабль. Прихватив из цистерны лю- бимую бензопилу «Дружба», он свалил рею, поволновав слегка Айсмана, и перетащил бревно на берег. Айсман грязно ругался, вытаскивая щепки из ушей. Воткнув бревно в песок, он передал открытым текстом:

« Юстас - Алексу.

Я в Бразилии. Ура! Ем бананы.

И кокосы.

Юстас.»

Центр не замедлил с ответом:

« Алекс - Юстасу.

Юстас! Вы кретин, какого фига и

какого … (не разборчиво, но вполне понятно) …

и вообще, это не Бразилия, а Куба.

Алекс.»

Основательно треснув рацию, Штирлиц стал ожесточенно грызть зубами твердую оболочку ближайшего кокоса.

Из кустов вышел какой-то заросший парень, который от души поздоровался со Штирлицом, шепнув ему пароль «Можайское мо- локо лучше», передал шифровку. - Фидель Кастро Рус, можно просто Федя или Железный Фидель. - А это - верхушка Третьего Рейха, - сказал Штирлиц, и на- чал представлять офицеров Фиделю. - Это Айсман, - ткнул ле- жавшего у его ног Айсмана. - Те трое - Шеленберг,Кальтенб- руннер и Фюрер. Тот, кого бьют те пять офицеров, которых я не знаю, Борман. Этот друг, с панамкой, лежащий в тени пальм, друг моего детства и гордость ГЕСТАПО - Мюллер. Те трое, что перепили горилки и пристают к негритянке: Геринг, Гимлер и Геббельс.

Мимо них прошли две негритянки, покачивая бедрами и выда- ющимися подробностями. - Как тебе та, что с краю ? - спросил Фиделя Штирлиц. - С какого ? - С другого. - А ничего … - сказал Фидель и побежал за негритянками. - Стой, - крикнул Штирлиц, хватая Фиделя за плечо. - Моя с краю, я ее еще в Германии забронировал. Радистка-негритянка - это звучит.

Через два часа Штирлиц понял, что две радистки - это мно- го и, немного спустя, уснул. Борман хотел познакомиться с одной из штирлицевых радисток, но, получив от спящего Штир- лица ногой в ухо, успокоился. Мюллер, как самый лучший друг Штирлица, плюнул, кинул карты, в которые он играл эти два часа сам с собой, оставив себя тринадцать раз дураком, надел панамку и, взяв ведерко и совочек, угрюмо сопя и напевая гимны, пошел лепить куличи из прибрежного песка. Песок был сух, как в камере пыток, и это чрезвычайно интеллектуальное занятие Мюллера разочаровало. Айсман, Шеленберг и один из офицеров стали обучать негров немецкому языку, так как им нужны были работники, а по-испански понимaл лишь Шеленберг, который был шпионом многих разведок, но сам не знал, каких именно. Вскоре негры могли прилично материться как на немец- ком, так и на русском диалекте. - Ну почему ж я импотент ? - нараспев страдал вслух вели- кий Фюрер, смотря, как офицеры бегают за негритянками. - А вот потому, - сказал Борман, раздвигая листья пальмы и швыряя кокос на голову великому создателю «Main Kampf». С кем боролся Фюрер, Борман не знал, но это не мешало ему хо- рошо прицелиться в многострадальный затылок. Фюрер, раскинув мозгами, сказал «Все таки Дарвин был прав; кто кто, а Борман произошел от макаки», продолжил изучение смысла жизни. Бор- ман прицелился вторично, но уже в Мюллера. - А где мы будем жить ? - спросил проснувшегося Штирлица Мюллер, сняв панамку и вытирая кокосовое молоко с лысины. - Не знаю, - сказал Штирлиц. - Может быть, здесь есть не- подалеку свободное бунгало. - А ванна и телефон там есть ? - поинтересовался великий любитель комфорта, вытряхивая скорлупу от кокосового ореха из-за шиворота. - Отвяжись, - злобно брыкнул Штирлиц и перевернулся на другой бок. Мюллер некоторое время походил вокруг Штирлица, потолкал его, но, получая лишь удары в ухо, отстал. Одев па- намку, обиженный Мюллер с тем же вопросом обратился к вылез- шему из кустов Фиделю Кастро. - Вообще, у меня есть маленькая вилла, так что, если не возражаете… - А ванна и телефон там есть ? - спросил Мюллер, заискива- юще глядя в глаза будущему великому творцу революции на Ку- бе. Фидель Кастро не знал, что такое телефон, и задумался.

Деликатный Мюллер не стал отказываться и, подняв свой че- модан, направился за Фиделем. Его примеру последовали остальные. Спящего Штирлица разбудили, получили по зуботычи- не, но все же уговорили идти на виллу Фиделя. Штирлиц не сопротивлялся. Вилла Фиделя занимала пространство если не девяноста пяти, то точно девяносто трех процентов Кубы. Ради блага народа творец революции не скупился на мелочах. К ве- ликой радости Мюллера, у Фиделя на вилле было много ванн, но телефона не было ни одного. Разочарованный Мюллер направился к Штирлицу и попросил рацию. - А пошел бы ты в песочницу, - равнодушно сказал Штирлиц, ковыряясь в банке тушенки. Мюллер насупился и, приготовив- шись заплакать, начал злобно ругать Штирлица в частности и русских разведчиков вообще.

Такой наглости Штирлиц не ожидал и одной зуботычиной Мюл- лер не отделался. Штирлиц, который уже давно никак не рез- вился, долго бил Мюллера ногами, а, натешившись, отряхнул с него пыль, поправил панамку и дал рацию. - Сломаешь, будешь мои носки стирать, - сказал Штирлиц.

Более ужасной угрозы Мюллер не слышал не разу; ему вспом- нились родные застенки ГЕСТАПО, затем носки Штирлица, и он всплакнул. - Я только немного поиграю и отдам, - пропищал он, разма- зывая сопли. Штирлиц достал банку кубинской тушенки из са- харного тростника и стал сосредоточенно ковырять в ней вил- кой, ожидая, пока Мюллер уйдет. Мюллер с трудом взвалил на спину рацию Штирлица, крякнул и направился к себе. Рация за- няла почти половину комнаты Мюллера.

Штирлицу это напомнило страдания пастора Шлагга по поводу сейфа и швейцарской границы. Для полноты момента не хватало лыж. Сбегав в свои апартаменты, он напялил на Мюллера ласты, памятные ему лыжи, оставшиеся от священника, подтолкнул к выходу и чисто по-дружески посоветовал петь песни, не по по- воду сокрушая шкаф самым маленьким кастетом.

ГЛАВА ВТОРАЯ

В это время в кабинете Фиделя Кастро намечался кутеж. Оч- нувшийся от морской качки Борман сидел в роскошном мягком кресле и намечал новые гадости. Его гибкий, изощренный, изобретательный ум перебирал множество планов, но он остано- вился на одном, наиболее гадком.

Подойдя к секретарше Фиделя, он немного посмущался и спросил: - А скажите, у вас веревки есть ? - Какие веревки ? - удивилась секретарша. - Ну там … Разные … Бельевые, например … - А зачем они вам ? - секретарша насторожилась и недоумен- но посмотрела на Бормана.

Борман потупил взгляд и понес такую чушь, что секретарша Фиделя заткнула уши и принесла ему большой моток веревок. Борман оживился и принялся прикидывать, сколько гадостей по- лучится из такого количества веревки. По самым минимальным подсчетам гадостей получалось предостаточно. Борман, оскалив зубы, достал мачете, которое он стянул там же.

Спустя час все на вилле Фиделя собрались в гостиной и уставились на Фиделя. Тот повернулся к любимому Фюреру. - Что вы будете пить - горилка, квас, шнапс, водка, порт- вейн, чача, самогон, джин, коньяк, первач ? - Шнапс, конечно, - сказал патриот Фюрер, оглушенный ку- бинским обилием, а Айсман упал на пол, шокированный такой тусовкой. В этом помог ему и совсем слабый пинок Штирлица, который не любил, когда ему мешали. - На леденцах, пшенице, мармеладе, тушенке ?

Фюрер задумался и сказал: - Вдарим шнапса на тушенке.

Фидель протянул руку к бутылке шнапса с плавающей внутри жестянкой тушенки. Коварный Борман потянул за веревочку, бу- тылка пролетела через стол и упала на колени спящему Шелен- бергу. - Вперед, в атаку ! - вскричал Шеленберг, которому едкий шнапс попал в глаза, а тушенка за шиворот. Борман злорадно потирал руки.

Фюрер недоуменно осмотрел всех и достал из бокового кар- мана графинчик со шнапсом. Все оживились и протянули стака- ны. Как всегда, Мюллеру ничего не досталось. Он надул губы, достал совок и удалился на улицу. Раздался металлический грохот. Борман еще раз потер руки и побежал посмотреть. Мюл- лер лежал под кучей железного хлама, произнося ругательства в адрес того, кто их там положил. Все вышли на улицу послу- шать. Борман радовался, как ребенок. Ничто не доставляло ему столько удовольствия, как мелкие пакости.

Фидель посмотрел на лежащего под железками Мюллера и про- изнес что-то по-испански. - Что вы сказали ? - переспросил любимый Фюрер. Фидель очень засмущался, но не ответил. Стоящий рядом Шеленберг, к которому обратился Фюрер, подумал и сказал: - На немецкий это не переводится. Спросите у Штирлица, он объяснит.

Тем временем к вопящему Мюллеру подошли негры и стали разгребать металл, ругаясь не хуже Штирлица. Перед таким ве- ликолепием неприличных слов Мюллер замолчал и прислушался. Вскоре он вылез из-под хлама, отряхнулся, надвинул панамку низко на лоб и злобно оглядел всех, затем он треснул полбу- тылки клюквенного морса, сплюнул. Борман не любил, когда на него плохо смотрели, и поэтому он быстро исчез внутри виллы, огибая свои же ловушки и попутно расставив две-три веревки. Фидель, показывая из окна бутылку водки, привлек внимание офицеров, и они, соблазнившись ее заманчивым блеском, облиз- нувшись, пошли внутрь.

С верхнего этажа появился злой Штирлиц. - Водки, - сказал он вопросительно глядящему на него Фиде- лю. Тот налил ему стакан водки, Штирлиц опрокинул его себе в рот, Фидель налил еще, Штирлиц сглотнул остатки водки из стакана и быстро подобрел. - Федя, - сказал он заплетающимся языком, - пошли к бабам.

Фидель не любил вульгарностей и поморщился. - Ты чего, Фидель ? - Штирлиц посмотрел куда-то мимо Фиде- ля мутным взглядом и спросил: - Ты ваще это … ты меня уважаешь ?

Фидель поморщился еще раз, но отвязаться от выпившего Штирлица мог только Мюллер или сам Кальтенбрунер.

«А что на это скажет Кальтенбруннер ?» - подумал Фидель.

Штирлиц икнул и налил себе кваса. Офицеры, понимая, что Штирлиц сейчас разойдется, понемногу начали исчезать из по- мещения. Остался один Борман, который жаждал новых пакостей. Штирлиц оглядел зал мутным взглядом и заметил Бормана.

- Ты, как тебя ?… Борман ! Иди сюда быстро …

Борман с сомнением посмотрел на дверь. Убежать от нетрез- вого Штирлица не представлялось возможным. Борман покорно встал и подошел к Штирлицу. Броском ноги Штирлиц посадил его на стул и налил стакан водки. Влив спиртное в пасть сопро- тивляющемуся Борману, Штирлиц спросил: - Слушай, Б-борман, ты с какого года член партии ? - С тридцать третьего, кажется, - отвтил Борман, не пони- мая, к чему клонит Штирлиц. - А какой партии ? - Штирлиц, как на допросе, достал листок бумаги и принялся что-то записывать. - НСДАП, - ответил необдуманно Борман, и Штирлиц тут же рассвирипел. - Кому продался ? - прошипел он, хватая Бормана за ворот- ник. - Фашистам продался, морда национал-социалистская ?… Вот ща как дам … больно …

Борман с испугом посмотрел на Штирлица и хотел убежать, но Штирлиц крепко держал его за воротник. Достав из кармана кастет, он стал им поигрывать, обнажив крепкие зубы. Это Борману не понравилось, тем более, что Штирлиц противно ды- шал на него перегаром. - Штирлиц, отпусти меня, - попросил Борман, жалобно глядя на Штирлица добрыми честными глазами. Штирлиц расплылся в зверской улыбке и отрицательно покачал головой. - Я больше не буду, - пообещал Борман.

В это время в зал вошел Фидель Кастро. Штириц рыгнул Бор- ману в нос, сказал «Не верю» и отпустил его. Борман, сообра- зив, что Штирлиц может передумать, применил ноги и быстро исчез. - Федя, иди сюда … - позвал Штирлиц. Фидель достал из внутреннего кармана пиджака стакан и с готовностью подошел к нему. Штирлиц налил ему воды из вазы с фиалками. Фидель по- нюхал стакан, поблагодарил, но пить не стал. - Слушай, Фидель, позови-ка ко мне этого… ну, как его? … Мюллера ко мне позови.

Фидель на некоторое время исчез на улице, затем вернулся и сказал: - Он в песочнице. Позвать ? - Зови, - сказал Штирлиц голосом большого начальника.

В гостиной появился испуганный Мюллер в своей панамке. - Слушай, Мюллер, - сказал Штирлиц, поудобней устраиваясь в кресле. - Ты это … давай рацию обратно, а то у меня се- годня связь с Центром ! - … с Центром, - поворила секретарша Фиделя, конспекти- руя речь Штирлица в записную книжку, чтобы потом донести Ку- да Следует. - Да, с Центром, - капризно сказал Штирлиц. - И вообще, давай побыстрее, а то меня еще радистка ждет.

При слове «радистка» Штирлиц загадочно улыбнулся и сделал рукой хватательное движение. Мюллер пожал плечами, сплюнул на пол, вздохнул и отправился за рацией.

Ночью Штирлицу не спалось. Он очень боялся пропустить связь с Центром, хотя и знал, что Центр от него просто так не отвяжется.

Часа в три ночи Штирлиц включил рацию. Из большого дина- мика послышалось зверское шипение, погромыхивание и скрежет. Штирлиц чертыхнулся и, достав отвертку, полез внутрь рации. Через двадцать минут он вылез оттуда, недоуменно глядя на обугленный совок и пытаясь понять, что это такое. Решив не заниматься расследыванием, он бросил совок в окно. Там раз- далась возня и ругательства. Разведчик не знал, что не ему одному интересно, что же такое сообщит Центр. Штирлиц вклю- чил рацию и пошел искать радистку. Без радистки у Штирлица работа не спорилась. За неимением лучшего он за два дня обу- чил негритянку стучать по ключу обеими руками. Негритянка быстро поняла, чего от нее хочет Штирлиц и не сопротивля- лась.

Из окна появилась заинтересованная физиономия Бормана. - Ну ? - вопросительно посмотрел он на Штирлица. - Чего тебе ? - спросил Штирлиц. - Быстрей давай, - попросил Борман. - Думаешь, легко на карнизе висеть ? - Не знаю, - сказал Штирлиц, вытаскивая у Бормана из кар- мана моток веревок, четыре булавки и коробку кнопок. Борман угрюмо засопел и исчез в темноте, а Штирлиц задернул штору. Он не любил, когда кто-нибудь мешал ему работать с радист- кой.

Посадив радистку, на стул он велел ей не дергаться и слу- шать. Негритянка обнажила белые зубы и надела наушники. Вскоре она стала записывать корявыми буквами:

« Говорит Киев.

Киевское время …»

Штирлиц громко сказал нехорошее слово радистке, но она не обиделась, потому что не поняла. Перестроив рацию, Штирлиц согнал радистку со стула и стал слушать сам. Истинное сооб- щение гласило:

« Алекс - Юстасу.

Товарищ Юстас !

По сообщениям доверенных лиц,

некто из бывших офицеров Рейха

собирается торговать наркотиками

с США

Найдите и обезвредьте.

Алекс.» « Уже успели «, - подумал Штирлиц.

В окне показалась физиономия Бормана. - Ну, как ? - спросил он. - Молча, - угрюмо сказал Штирлиц, отбирая у него очередную партию веревки, булавок и гвоздей. - И когда ты только успе- ваешь, - сквозь зубы процедил Штирлиц, бросая горлопанящего Бормана вниз. Там раздался грохот и возня. Штирлиц, обижен- ный до глубины шпионской души, ударил молотком по рубильнику рации, которая иначе не выключалась, разбил лампочку (выклю- чателей на вилле Фиделя не было, и свет горел круглые сутки) и лег спать.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Ночью он проснулся от тихого шороха. Опытный совесткий разведчик не вскочил и не заорал « Спасите, воры «, как сде- лал бы китайский или парагвайский шпион. Штилиц тихо лежал носом к стенке и не шевелился. Кто-то шарил по комнате. Он лазил по всем темным углам, заглянул под кровать, прошелся даже по Штирлицу, с кряхтением перелезая через него, затем высморкался в одеяло и залез в рацию.

Такой наглости Штирлиц не выдержал. Тихо встав, он спо- койно подошел к рации, внутри которой кто-то чихал и ругался на тесноту. Ругань, как понял Штирлиц, была на непонятном языке. Разведчик послушал немного притязания ночного визите- ра, раздающиеся из рации, затем отыскал отвертку, завинтил крышку и лег спать.

Проснувшись утром, он не стал смотреть, кто же все-таки залез к нему ночью и теперь громко храпел в недрах рации. Штирлиц не любил делать то, что можно было бы сделать потом.

Спокойно позавтракав и обсудив с остальными офицерами ка- чество, недостатки и превосходства негритянок, Штирлиц при- шел обратно к себе и стал развинчивать рацию.

Оттуда, сопя, вывалился кто-то, совершенно Штирлицу нез- накомый. Приведя свого пленника в чувство пинками, Штирлиц посадил его на стул и начал допрос. Штирлиц владел анг- лийским еще хуже, чем японским, а по-японски он вообще не знал ни слова. Пришлось обучить шпиона говорить по-немецки и ругаться по-русски, так как привлекать к такому делу Шелен- берга, знавшего все языки, совсем не хотелось. Шпион быстро обяснил Штирлицу, чей он шпион и чего хотел свистнуть у Штирлица. Кроме вчерашней шифровки, ему ничего не было нуж- но.

Чтобы отвязаться от назойливого шпиона, Штирлиц подарил ему свои носки, дал в нагрузку пару пинков и отпустил. С американской разведкой связываться не хотелось - это пахло конфликтом с Шеленбергом, который считал себя полномочным представителем ЦРУ в Рейхканцелярии.

Одними носками от шпиона отделаться было не так то просто. Он попробовал перевербовать Штирлица, но так как русский разведчик сказал ему очень непонятную фразу из трех слов, шпион выругался по-английски и решил к Штирлицу не приставать.

Штирлиц сел и задумался. Задание, данное ему Центром, обещало множество приключений, связанных с погонями, перест- релками и таинственными похищениями документов. Так Штирлицу представлялось каждое очередное дело, но обычно оказывалось, что самое крупное приключение связано только с очередной па- костью партайгеноссе Бормана. Штирлиц вздохнул и достал бу- тылку водки. Стаканов не было, а с горла Штирлиц пил только в исключительных случаях.

Радистка куда-то пропала, в противном случае можно было бы послать за стаканом ее. Штирлиц вздохнул еще раз. « Интересно, едят ли негры тушенку ? « - подумал Штирлиц.

В коридоре послышались шуршащие шаги. Партайгеноссе Бор- ман полз по коридору на коленях и протягивал веревку. Оче- редное адское устройство Бормана обеспечивало одновременное обслуживание двенадцати жертв. Некоторое время Борман про- торчал около апартаментов Штирлица, ожидая, пока тот выйдет. Испытать новое устройство на Штирлице - такова была давняя мечта мелкого пакостника. У Штирлица не было ни малейшего желания ни быть стукнутым кирпичом по затылку, ни быть обли- тым кипятком. Жесткие кокосовые орехи, яичная скорлупа и шкурки от бананов тоже не предвещали ничего хорошего. Штир- лиц молча сидел и ждал.

В это время в коридоре послышался шум и гиканье. Геббельс нашел в запаснике у Фиделя шаровары и папаху и вспомнил свою юность и родную Украину. Борман насторожился и спрятался за кадку с кактусом. Штирлиц тоже выглянул из своего кабинета: ему тоже было интересно узнать, кто на этот раз попадет под кирпич или что там еще придумал изощренный ум Бормана.

Позвякивая шпорами, Геббельс подошел к лестнице и взялся за поручень. Тут же раздался грохот, сверху посыпались перья, стружки, обломки железок, гвозди и скрепки. Из стен стали с большой интенсивностью бить струи и кипятка и ледя- ной воды. Когда запас пакостей иссяк, Геббельс был одновре- менно ошпарен и окачен ледяной водой, исцарапан, взъерошен, весь в пуху, стружках и без шаровар, но при шпорах. Озираясь по сторонам, Геббельс от злости сверкал глазами и искал ви- новного. В такой момент опасно попадаться под горячую руку разъяренного и мокрого офицера Рейха.

Секретарша Фиделя, попавшая под эту горячую руку, естест- венно, не знала таких тонкостей. Геббельс набросился на нее, как разъяренный тигр. Он завопил бы « Почему пиво разбавлено », как это делал Штирлиц, но он был не в ресторане, и поэто- му Геббельс ограничился несколькими десятками украинских ру- гательств, не вполне понятных добропорядочным секретаршам.

Но секретарша Фиделя Кастро должна быть секретаршей осо- бого класса. Горячая мексиканская кровь пробудила в ней ата- вистические инстинкты, и она разразилась такими ругательст- вами, что Геббельс почувствовал некоторое увядание в своих ушах. Схватив в охапку остатки своих шаровар, он, не разби- рая дороги, помчался по лестницам. Довольно скоро Геббельс заблудился и стал звать на помощь. Вечером его нашла в самой дальней части резиденции Фиделя группа добровольцев, ушедших искать несчастную жертву пакостей Бормана. Геббелья был мокр, зол и голоден.

Бормана заперли в ватерклозет на верхнем этаже виллы. Он сидел там и громко вопил об ущемлении человеческих прав и плел всякую чушь, вконец одурев от жары. Его никто не слу- шал. Рано утром он отодрал от пола унитаз, проломил им дверь и скрылся в джунглях.

Некоторое время он, до ужаса голодный, бродил там и пи- тался зелеными бананами. В конце концов он проголодался до полусмерти и большими прыжками прибежал обратно на виллу. К его удивлению, там по нему никто не скучал. Борман обиделся и начал готовить очередную пакость.

Тем временем Штирлиц сосредоточенно думал о возможных претендентах на роль торговца наркотиками. Борман с его мел- кими пакостями на данную кандидатуру явно не подходил. Айсмана больше интересовали черномазые красотки с белыми зу- бами, чем наркотики. Гиммлер каждый день напивался до потери рассудка и был в здравом уме только четыре минуты в сутки - когда выбрасывал в окно пустые бутылки. Геринг пропагандиро- вал в рядах работающих негров преимущества очистки бананов сверху вниз перед обратным способом. Мюллер круглые сутки проводил в песочнице и больше его ничего не интересовало.

Конечной кандидатурой для Штирлица остался Шеленберг. Со- ветский разведчик никогда не ошибался. « Интересно «, - подумал Штирлиц. - « Где этот проходимец собирается брать наркотики ? «

Взгляд на двор избавил его от последних сомнений.

Шелленберг стоял с указкой перед плакатом с надписью « Технология производства яблочного сока из кокаина, героина, стружек и смолы « и с выпученными глазами, брызгая слюной, что-то внушал неграм, смотрящим на него с полнейшим равноду- шием. - Шелленберг, твою мать ! - зоарал Штирлиц. Шелленберг вздрогнул и подскочил, как будто бы на него упало бревно. - Ты, ты, не оглядывайся ! Это я тебе говорю ! Иди сюда.

Шелленберг поискал глазами место, куда можно было бы отп- рыгнуть. Подобного места поблизости не было. Шелленберг об- реченно вздохнул, положил указку и направился в кабинет Штирлица. - Ты чего там говорил ? - спросил Штирлиц вполне миролюби- во. - Да так, мысль одна … - сказал Шелленберг, потупив глазки. - Верю, - сказал Штирлиц, доставая кастет. Чему он должен поверить, он не знал, но сказал это на всякий случай. - Ка- кая мысль ? - Я предлагаю способ, - начал Шелленберг доклад, как в го- ды своей юности в Кембриджском университете. - производства яблочного сока из кокаина, ге … - Стоп, - сказал Штирлиц, - молодец, иди.

Шелленберг, радостный, что вышел живым от Штирлица, боль- шими шагами направился во двор. Негры уже разошлись; ценный плакат был раздерган на бумагу для цигарок. Взяв указку, на которой уже были видны следы чьих-то зубов, он выругался и сказал вслух: - Чертов Штирлиц, вечно на самом интересном месте. - Чего ? - вездессущий Штирлиц стоял сзади. - Да так … ничего … - замялся Шелленберг. - Вот … птички летают … всякие … - Я тебе дам птички, - сказал Штирлиц, отряхивая птичий помет с рукава мундира. Он оскалил зубы и достал кастет.

Этот кастет Шелленбергу определенно не нравился. Штирлиц взвесил кастет на руке, для пробы дал Шелленбергу в зубы. Тот ойкнул и упал. Штирлиц покачал головой, стукнул его пару раз ногой и удалился. Даже китайские шпионы не удастаивались такой чести. Очнувшийся Шелленберг блаженно выплюнул четыре зуба и посмотрел в глубокое синее небо. - До чего зе зить хоросо, - сказал он.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Прошел месяц. Шелленберг вставил себе новые передние зубы заместо старых, так квалифицированно выбитых кастетом Штир- лица. Мюллер построил во дворе виллы новую большую песочни- цу. Борман установил новую пакостную систему совсем без ве- ревочек, в результате чего Фидель хромал и ходил с огромным синяком под левым глазом. Геббельсу выписали из Украины но- вые шелковые шаровары. Фюрер уехал в Бразилию лечиться от импотенции. К Штирлицу каждый день наведывался американский шпион, сидел у него в приемной часа два, заглядывал в сейф. В сейфе Штирлиц хранил ценную американскую тушенку, на кото- рую американский шпион не мог и смотреть. Тушенка кончалась с каждым днем, и Штирлиц стал подумывать над вопросами ее пополнения. - Слушай ты, зануда, - сказал он однажды американскому шпиону. Тот ожидал пинка или подзатыльника и поэтому зажму- рился. - Ты, я тебе говорю, хочешь, чтобы я на тебя работал, давай сюда ящик … нет, эшелон с тушенкой !

Шпион засуетился и пообещал привести тушенку на следующий же день. Штирлиц с чистым сердцем вскрыл свою последнюю бан- ку тушенки и через двадцать минут уже прислушивался к уми- ротворенному бурчанию в своем животе. Когда Штирлиц нае- дался, с ним можно было поговорить на отвлеченные темы. Этим и воспользовался Фидель. - Штирлиц, как вы относитесь к женщинам ? - спросил он.

Штирлиц задумался. Последняя женщина, к которой он от- носился, убежала от него прошлой ночью. Поэтому Штирлиц не нашел ничего лучшего как после десятиминутного раздумья спросить « А что ? « - Да так, - Фидель знал, что к человеку, на вопрос о жен- щинах отвечающего « А что «, лучше не лезть с подобными воп- росами.

На улице раздались дикие вопли: новой пакостью Бормана было расставление всевозможных капканов, и ничего не подоз- ревающий Айсман весьма неосторожно попал в самый плохо за- маскированный. От такого сильного вопля повязка, закрывающая глаз Айсмана, лопнула и оба его совершенно идентичных глаза полезли на лоб. Айсман орал до тех пор, пока двое здоровен- ных негров, воспользовавшись огромными ломами, не раскрыли капкан. Пока охающего Айсмана уговаривали не кусаться и на- деть повязку на глаз, вопли повторились. Шелленберг, возвра- щающийся с плантации бананов, где он уговаривал всех выращи- вать вместо бананов кокаин, героин или коноплю, зазевался и попал в другой капкан, поменьше, но помощней. Штирлиц, видя такой оборот дела, залез в свой походный чемодан и разыскал пару кирзовых сапогов. В таких сапогах его боялись все. Уда- ры этих сапогов по телу оставляли такие синяки, что Шеллен- бергу, которого Штирлиц в свободное от работы время очень любил пинать ногами, оставалось желать лучшего.

Вечером Шелленберг, хромая на всякий случай на обе ноги, шел по лестнице в самом дурном расположении духа. По ка- кай-то прихоти судьбы женщинам Шелленберг не нравился и ко- каин на капризной кубинской земле не рос. Шелленберг шел по лестнице и, скрипя новыми зубами, думал о смысле жизни. Пока он окончил мысль, начатую на полпути между первым и вторым этажом, бывший шеф контрразведки с удивлением обнаружил, что попал на чердак.

Совершенно неожиданно к нему подошла заросшая личность в форме НКВД и на ломанном немецком поинтересовалась: - Вы не скажете, как пройти в библиотеку ? - До Арбата на метро, а там пешком, - неожиданно для себя четким металлическим голосом справочного бюро ответил Шел- ленберг. Заросшая личность холодно посмотрела на него из-под поросшего мхом козырька фуражки. - Ты что за птица ? - спросил Шелленберга лейтенант НКВД Помордайский, присланный специально из Москвы для того, что- бы контролировать работу Штирлица. - Не знаю, - прошелестел Шелленберг, перепуганный до спол- зания галифе.

Лейтенант Помордайский достал из кармана маузер и мрачно стал им поигрывать. Шелленберг облегченно вздохнул и подтя- нул галифе. Маузеров он не боялся - чего его бояться, им как не бей, больше двух зубов не выбьешь. Это знали все в Рейх- канцелярии, даже беззубый Кальтенбрунер, с рождения пользо- вавшийся протезами. У Штирлица, например, маузеров было шесть. Со временем коварный Боран перетаскал их все колоть орехи. Сам Штирлиц предпочитал кастеты. Лейтенант Помор- дайский не знал таких тонкостей, иначе вместо сорока шести маузеров он положил бы в свои бездонные карманы парочку кастетов. Сейчас же он стоял и думал, почему эта нацистская морда так хладнокровно смотрит на него и еще так гордо под- держивает штаны.

На Лубянке Помордайского знали и боялись. Там он имел еще более темную репутацию, чем партайгеноссе Борман. Темные ко- ридоры Лубянки позволяли устанавливать еще более сложные комбинации веревочек, потянув за которую, несчастный, кото- рому посчастливилось не смотреть себе под ноги, в лучшем случае выпускал в коридор из скрытой в стене потайной клетки голодного медведя. Об веревочки, которые Помордайский протя- гивал во время ночных дежурств в Кремле, спотыкался сам то- варищ Сталин. После таких спотыкновений Помордайский пря- тался подальше и все время ожидал, что за ним придут и само- го отдадут на растерзание свирепому медведю, но медведь был лучшим другом Помордайского, и не хотел его терзать.

Помордайский показал гордящемуся Шелленбергу кулак с на- колкой, изображающей фигу, сказал « Смотри у меня, фа- шистская …, спичками не балуйся « и пошел искать Штирлица.

Штирлиц ждал американского шпиона с вытекающими отсюда последствиями в виде эшелона тушенки. Штирлиц был голоден, а кроме тушенки ему ничего не хотелось. Наконец в кабинете Штирлица загромыхала рация. Телефонный звонок Штирлицу заме- няло ведро с камнями. Штирлиц надел наушники и важно сказал » Алле «. Так как телефонной трубки у Штирлица не было, его никто не услышал. Из наушников раздалось шипение, и кто-то весьма противным голосом сказал « Тушенка в пути «.

Штирлиц оживился. За свою жизнь он видел тушенку в раз- личных количествах, но эшелонами он видел только солдат и лошадей. Он мгновенно размечтался о большом количестве блюд, которые можно приготовить из тушенки. Воображение рисовало ему заманчивые картины: тушенка со спаржей, тушенка с трюфе- лями, заливное из охлажденной тушенки. Облизывающегося Штир- лица прервал смущенный Борман. - Чего тебе ? - спросил раздраженный такой истинно борма- новской бестактностью Штирлиц. - Да вот, - сказал Борман, протягивая Штирлицу листок бу- маги. « Заявление «, - прочел Штирлиц, - « Прошу принять ме- ня, … ( много раз зачеркнуты хвалебные эпитеты ) …, Бор- мана в вашу русскую партию. Мартин Борман. « - Так, - озабоченно сказал Штирлиц. - Только Бормана нам и не хватало …

Борман обиделся и стал, сопя, ковырять указательным паль- цем правой руки в ладони левой. Штирлиц встал и начал поход- кой очень большого начальника ходить взад-вперед по комнате. « Сейчас будет бить «, - подумал Борман. « Да, и очень больно «, - подумал Штирлиц. - Ну, я пойду ? - спросил Борман. - Иди, - сказал Штирлиц, вынимая из ящика стола бланк за- явления о вступлении в ВКП(б). - Заполнишь и принесешь, - сказал он Борману, протягивая заявление.

Борман радостно высунул язык и вцепился обеими руками в заявление. Если бы у него был хвост, он незамедлительно на- чал бы им вилять. Борман ушел в себе и стал исследовать бланк заявления. Он был составлен лично Штирлицем для пере- вербования немецких офицеров. Перевербовываться никто не хо- тел, и первый бланк Штирлиц израсходовал на Бормана.

Борман прочитал заявление с начала до конца, затем с кон- ца до начала и почувствовал некоторое закипание в мозгах.

На двадцать шесть вопросов он не мог дать вразумительного ответа. Анкета требовала отвечать на все вопросы однозначно: да или нет, а что, думал Борман, написать в графу « Пол « ? Да ? А что это значит ? А если нет ? Нет, пол у Бормана был. Поэтому Борман плюнул и написал в графе «Пол» слово «паркет- ный». В графе «семейное положение» он, не долго думая, на- писал «днем - снизу, вечером - в зависимости от влажности воздуха». На вопрос есть ли родственники за границей, он на- писал «я сам за границей». Некоторые пункты анкеты представ- ляли собой образчики истинно советского крючкотворства. На просьбу описать свои характерные черты Борман послюнявил об- грызанный карандаш, наморщил лоб и вписал: «толст, лыс и злопамятен».

В конце концов к вечеру у Штирлица на столе лежал истре- панный листок бумаги, проженный в трех местах и с маслянным пятном посередине на тему советской анкеты, в которой Борман изголялся, как мог. Штирлиц брезгливо взял его кончиками пальцев, перечел, вздохнул, высморкался в анкету, выстрадан- ную Борманом в течение трех часов тяжелой работы и выписал ему партбилет на имя Бормана Мартина Рейхстаговича. Штирлиц не знал, как звали отца великого пакостника, а фантазировать на тему немецких имен ему не хотелось.

Получив статус члена ВКП(б), Борман загордился, торжест- венно оборвал все свои веревочки и дал клятвенное обещание больше не мазать лестницу салом и не связывать вместе никому шнурки. Ему не поверели, и очень правильно сделали. Поздно ночью алкоголик Холтофф, возвращаясь с дебоша, зацепившись за одну из свежеустановленных веревочек Бормана, получил от тяжелого резинового манекена удар по голове бутылкой. Хол- тофф был человек неглупый и догадался, что манекены не де- рутся, иначе несчастному мешку с соломой, из которого Борман за два дня изготавливал свирепого мужика, очень сильно не повезло бы.

Штирлиц получил от американского шпиона эшелон тушенки и устроил банкет. Блюда были исключительно из тушенки, и все приглашенные на банкет сидели голодные и с обиженными физио- номиями.

Американский шпион намекнул, что неплохо было бы Штирлицу подписать договор о переходе на службу в ЦРУ, но Штирлиц по- обещал, что посадит его в рацию, и американский шпион успо- коился и на устном договоре. Каждый вечер он приходил к Штирлицу и требовал доклада, в ответ на что Штирлиц, как мог культурно, посылал его в непонятное благопристойному амери- канцу место. Шпион пожимал плечами и уходил к Борману, с ко- торым и пьянствовал до помрачения рассудка, после чего они изливали друг другу души. Борман жаловался на плохое качест- во кубинских кирпичей и веревки, а также на отсутствие пур- гена в местной аптеке. Американский шпион жаловался на жад- ность и плохой характер многочисленного начальства, на что Борман заявлял, что нормальные немецкие гири ему никогда не заменят никакие кокосовые орехи. После каждой такой пьянки у Бормана зверски болела голова и массив утренних пакостей пе- реносился на вечер.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Около недели лейтенант Помордайский искал Штирлица. Вилла у Фиделя была большая, а где живет Штирлиц, лейтенант не знал. Однажды он, голодный, заросший и злой на пакостные изобретения Бормана, шел по коридору в поисках жертвы для мордобития. Из одной из дверей выглядывала личность, спокой- но поедавшая тушенку из огомной банки. Помордайский не мог догадаться, что это и есть Штирлиц. Неизвестно, чего ему больше хотелось: тушенки, дать в морду или получить в морду, но Помордайский с яростным воплем « Ненавижу ! « бросился на Штирлица. Штирлиц видел за свою жизнь много нахалов и вовре- мя успел среагировать. Охающий от удара головой об рацию обиженный лейтенант сидел в углу кабинета Штирлица, а тот спокойно открывал следующую банку тушенки, ожидая объясне- ний. Помордайский стойко отказался давать показания. Штирлиц пытался применять различные пытки, но НКВД-шник попался на редкость стойкий. Тогда Штирлиц решил применить новую пытку: кормление тушенкой. Изголодавшийся лейтенант без каких-либо проблем съел первые одиннадцать банок. Двенадцатая прошла через силу. Когда Штирлиц начал открывать тринадцатую, По- мордайский завопил о помощи. - Здесь тебе никто не поможет, - пообещал Штирлиц. - Если Штирлиц кого-то пытает, значит, ему это жизненно необходимо. - Так Вы Штирлиц ?! - обрадовался Помордайский, ощущая не- которые позывы в нижней части своего тела. Съеденные двенад- цать банок тушенки давали о себе знать. - Да, - гордо сказал Штирлиц, довольный, что его все зна- ют. - Тогда развязывайте меня скорее ! Я к вам из Центра ! - Помордайский скорчился и стал дергаться. Позывы стали еще нестерпимей.

Штирлиц еле-еле успел его развязать. Помордайский вскочил со стула и, на ходу расстегивая штаны, помчался искать ва- терклозет. К счастью, ватерклозет и Штирлиц были соседями. Штирлиц взял для самообороны вилку и встал около ватерклозе- та, чтобы Помордайский не вздумал удрать. Тот удирать и не собирался: он нашел Штирлица и больше ему не было ничего нужно. - А зачем ты ко мне из Центра, - спросил Штирлиц. - Щас, выйду, скажу, - сказал глухо, как из бочки, Помор- дайский.

Штирлиц начал сосредоточенно ковырять вилкой в банке ту- шенки. В отличие от всяких лейтенантов НКВД он мог съесть неограниченное количество тушенки и других продуктов, чем он постоянно и занимался.

Из ватерклозета появился облегченный Помордайский, счаст- ливо улыбающийся и на ходу застегивающий штаны. Штирлиц про- должал глубокомысленно ковырять несчастную тушенку, изобра- жение президента выглядело настороженно; Штирлиц тоже не разделял радость Помордайского. Неожиданно Штирлиц чертых- нулся и выплюнул случайно попавшую в тушенку лимонку. Помор- дайский проводил взглядом укатившуюся под лестницу гранату, удовлетворенно прослушал последовавший звук взрыва и отрях- нул с фуражки откуда ни возмись посыпавшуюся побелку. Из-под упавшей лестницы вылез обштукатуренный Борман. - Ну чего вы деретесь ? - плаксивым голосом сказал он, вытряхивая из единственного сапога части мрамора от лестни- цы. - Человек полез поспать под лестницу, а ему - по голове … Вот все вы такие …

Штирлиц смотрел на него совершенно равнодушно. Помор- дайский радостно скалил кривые черные зубы. Увидев такую наглость, Борман достал из кармана бутылку с зажигательной жидкостью и с криком « Вот тебе ! « бросил в лейтенанта. По- ка лейтенант соображал, что это такое к нему прилетело, бу- тылка издала противное шипение и очень сильно грохнула. Ког- да дым рассеялся, оскорбленный вырыванием из рук банки с ту- шенкой Штирлиц обнаружил вместо Помордайского дырку с кусоч- ком ясного неба и ботинки военного образца. « По делам ушел, наверное «, - подумал русский разведчик. - » Но где моя тушенка ? «

Около минуты он стоял в задумчивости. Но из этого состоя- ния его вывела та самая банка. « Ее-то как раз и не хватало …», - задумчиво зашевелились мозги бедного разведчика. Банка была пуста. Штирлиц на всякий случай поковырял в ней вилкой, но тушенка почему-то не появилась.

Он оскорбленно принялся открывать следующую банку, так и не узнав, каких гадостей ему хотел наговорить Помордайский.

Примерно в середине августа Шелленберг лично обошел план- тации конопли и велел « снимать урожай «. Что он имел в виду под урожаем, никто не догадался, кроме, конечно же, Штирли- ца. Штирлиц не любил торопить события. Он спокойно ел тушен- ку и ждал, что придумает бывший шеф контрразведки для переп- равки наркотиков в США. « Урожай « скосили и начали перера- батывать. Жизнь всех на вилле превратилась в кошмар. Круглые сутки по вилле сновали негры, пришедшие из лаборатории по переработке конопли за инструкциями. Мюллер, который очень боялся негров, потребовал, чтобы его песочницу перенесли в безопасное место. Где-то через неделю из конопли получилось что-то, что никто не видел, но что Шелленберг тщательно ох- ранял. Поздно ночью он сидел около склада и останавливал всякого, кто пытался пройти мимо. От таких окриков Айсман, так и не привыкший к кубинским неудобствам, очень страдал и у него, естественно, пропадала всякая охота идти дальше, к ближайшим кустам.

Штирлиц понимал, что ему необходимо пробраться на склад и посмотреть, что там такое, но найти способ для этого мог только разве сам великий пакостник Борман. - Айсман, прекратите шляться по ночам мимо моего склада, - сказал однажды очень обиженный Шелленберг. - Я постоянно пу- таю вас с грабителями и могу в вас выстрелить. - Попробуй только, выстрели, - сказал Айсман, сверкая единственным глазом. - Айсман, вы идиот, - сказал подошедший Мюллер. - Когда Шелленберг вас окликает, надо не материться и не брасать тя- желые предеметы, а надо закричать каким-нибудь зверем: кош- кой там, собакой …

Ободренный Айсман так и сделал.

Ночью разбуженный Шелленберг вскочил и дико заорал: - Стой, кто идет ? - Да так … - ответили ему из темноты. - Что « да так « ? - переспросил Шелленберг. - Ничего, - сказали ему. - Я говорю, идет-то кто ? - вежливо поинтересовался Шел- ленберг. - Надоел ты мне, Шелленберг. Какая разница, кто идет ? Ну там, кошки, собаки, тебе-то что ? Из-за тебя человек уже не- делю запором страдает. - Так бы сразу и сказал, - успокоился Шелленберг.

Он лег спать и больше не отзывался ни на какие шорохи. Штирлиц вздохнул с облегчением - путь к складу был открыт.

Когда он отпиливал решетку, мимо склада, довольный, что хоть один раз ему не помешали, пробежал Айсман, гордо под- держивая сползающие штаны.

Забравшись на склад, Штирлиц огляделся по сторонам и не заметил ничего интресного. В углу стояла огромная бочка. Штирлиц со вздохом достал из кармана лом и совершенно равно- душно отбил крышку. Из бочки стал подниматься тяжелый запах. Шелленберг понимал, что чем больше он доставит наркотиков, тем лучше, и поэтому добросовестно наполнил цистерну довер- ху, применяя банановую кожуру, очистки колбасы и помои с кухни.

Штирлиц походил вокруг бочки, постучал по ней носком са- пога и удовлетворенно чмокнул губами. Достав вилку, которой он любил ковырять тушенку, он подумал: « Интересно, пробъет ли моя вилка эту бочку ? «

Штирлиц был человеком действия, и притом он был русским разведчиком, а у них, это знал даже Мюллер, положено сначала делать, а потом уже думать.

Произведя ужасную отрыжку, от которой вздрогнул даже без- мятежно спящий Шелленберг, Штирлиц злобно воткнул вилку в самый низ бочки. Ценный наркотик, выстраданный Шелленбергом в течение трех месяцев, хлынул на пол. « Пропала вилка «, - с сожалением подумал Штирлиц. Русский разведчик не любил стоять в луже всякой гадости или чувство- вать себя виноватым, поэтому он предпочел вытереть сапоги о пиджак спящего Шелленберга, почистить вилку о его брюки и удалиться.

Утром гнев Шелленберга был безграничен. Он извергал страшные ругательства ругал Бормана.

Досталось всем, даже ни в чем не повинному Мюллеру. Тот сказал, что пусть Шелленберг к его песочнице больше не под- ходит.

Штирлиц, как ни в чем не бывало, скалил зубы и ел тушен- ку. Сегодня у него был второй день рождения за последние три месяца. Сейчас он ест тушенку, но ровно через три минуты он рыгнет, бросит банку и продолжит свою тяжелую и опасную ра- боту.

Обеспокоенные отсутствием наркотиков, американские дипло- маты решили направить на Кубу Даллеса. Об этом Геббельсу по большому секрету сообщил Шелленберг. Он не знал, что для то- го, чтобы распространить новость, надо сообщить ее Геб- бельсу, поэтому вечером о приезде Даллеса знал даже Мюллер, который составил из куличиков надпись « Привет американским шпионам « и охранял ее всю ночь.

Приезд Даллеса совпал с возвращением любимого Фюрера из Бразилии, где он лечился от импотенции. Волей судьбы Фюрер попал на тот же захолустный аэродром с главным зданием из пальмовых ветвей, где в ожидании зажравшихся таможенников сидел голодный и небритый Даллес. Увидев Даллеса, Фюрер сильно засмущался и отвернулся, прикрывая лицо раскрытым на самом экстравагантном месте журналом « Play Boy «. Красотка с огромным бюстом завлекающе смотрела на пронырливого амери- канского дипломата, который даже застеснялся и покраснел до запонок пиджака.

Неожиданно Даллес увидел лицо Фюрера. « Где я видел этого развращенного мулата ? « - подумал Дал- лес, упорно смотря на загоревшее до черноты лицо Фюрера. Тот застенчиво смотрел на Даллеса через странички « Play Boy « и ужасно боялся, что Даллес узнает его и закричит что-нибудь типа « Держите любимого Фюрера «. Внезапно в проеме пальмо- вых ветвей появился подхалим Шелленберг, приехавший встре- тить вождя. Толстый таможенник тщетно пытался сдержать его. Шелленберг, подпригивал, вытягивая тощую шею, вопил: - Я здесь, мой Фюрер, я здесь ! « Развелось же этих фюреров «, - подумал Даллес.

Шелленберг подвел к дверям телегу, запряженную парой ра- бов, посадил в нее любимого Фюрера ( что неграм, запряженным в телегу, совсем не понравилось ) и направился на виллу Фи- деля.

Штирлиц был в ужасном расположении духа. Тушенки было много до ужаса, но даже это не радовало профессионального разведчика. Шелленберг нажаловался Фюреру, что кто-то испор- тил все его наркотики. Фюреру было не до наркотиков. Выле- чившись в Бразилии от импотенции, он теперь страдал от отсутствия женщин. Негритянок он терпеть не мог и очень бо- ялся. Пришлось отправить пару негров на почту и выписать Фю- реру из Германии Еву Браун.

Узнав про это, Штирлиц поперхнулся. Ева Браун принадлежа- ла для Штирлица к тому классу женщин, которые убегали от не- го до восьми вечера. Все остальные убегали от него в девять - тридцать. Некоторые не доходили до дома Штирлица, не дослушав его рассказ о всемирной победе мировой революции и обилии «Беломора» и тушенки. Приезд Евы Браун не предвещал Штирлицу ничего хорошего, и он, решив потешиться, выбрал са- мый тяжелый кастет и отправился искать Мюллера.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Даллес искал виллу Фиделя Кастро. Он знал по описаниям Шелленберга, что « она такая большая «, но для обычного аме- риканского агента этого было явно недостаточно. Даллес не смог догадаться, что все, кроме помойки и зарослей кактусов и есть вилла Фиделя Кастро.

В это время Штирлиц спаивал Фиделя и уговаривал его про- возгласить на Кубе развитой коммунизм. - Может, социализм ? - спрашивал Фидель после очередного стакана, на что Штирлиц отвечал: - Нет, ты меня уважаешь ? - и наливал следующий. Горилка Геббельса была на редкость хороша.

Утром Фидель пошарил в темноте рукой по столу, поймал скользкий теплый огурец и съел его. Затем с трудом одел га- лифе, предварительно разобравшись, где у них левая штанина, а где подтяжки, выпил теплого пива и ползком выбрался из ка- бинета Штирлица. В коридоре стоял Даллес. Ночью он каким-то образом пробрался на виллу Фиделя и теперь основательно на ней заблудился. Утром он пошел на запах туалета, надеясь встретить цивилизованных людей и напоролся на волосатого небритого Фиделя, с урчанием выползающего из кабинета Штир- лица.

С воплем «Спасите, хищник» Даллес бросил чемодан и повис высоко на занавеске. Фидель от этого звука очнулся, подоб- рался все так же на четвереньках к висящему высоко наверху Даллесу и неожиданно для себя залаял.

Штирлиц проснулся, как всегда, злой и небритый. Вокруг глаз советского разведчика темнели синие круги. Голова раскалывалась от вчерашней пьянки. « Чертов Фидель «, - подумал Штирлиц, - « Две бутылки извел на всякие пьянки «

Штирлиц рыгнул и позвал: - Федя ! - Р-р-р-р ? - вопросительно прорычал Фидель в ответ из ко- ридора, теребя штанину Даллеса. - Ползи сюда… - Р-р-р-р, - прорычал Фидель, отрицательно помотав голо- вой, отчего Даллес, зажатый зубами Фиделя посредством штани- ны, закачался на занавеске. - Ну тогда я к тебе поползу, - сказал Штирлиц, переползая с дивана на пол. Внезапно он почувтвовал, что кто-то его держит. Крепко выругавшись, Штирлиц начал дергать руками и ногами в разные стороны. Через двадцать минут опытный раз- ведчик, получив информацию к размышлению в виде хлопка не- большим металлическим предметом по лбу, понял, что его сдер- живают подтяжки, которые он забыл отцепить от лежащего на полу маузера. Пошарив рукой сзади себя, Штирлиц нащупал что-то эластичное. Подергав это что-то в разные стороны, он понял четыре вещи. Первое: это что-то являлось подтяжками. Второе: Штирлица сдерживали другие подтяжки ( не эти ). Третье: к подтяжкам был прицеплен Фидель, стягивающий со шторы зубами вопящего Даллеса. И что Даллес к подтяжкам от- ношения не имеет. - Ты что это кусаешься ? - удивленно спросил Штирлиц. - Р-р-р-р, - прорычал Фидель что-то невнятное, не разжимая зубов. - Кого поймал ? - спросил Штирлиц.

Фидель выпустил Даллеса, который, воспользовавшись приоб- ретенной свободой, быстро забрался по шторе вверх. - Не трогайте меня ! - завопил он оттуда. - Я вас боюсь. - А я что, кусаюсь ? - обиженно спросил Штирлиц. Даллес начинал ему не нравиться. Даллесу не понравился Фидель.

Даллес пробрался сквозь толщу занавесок к окну и стал биться об стекло головой, пытаясь его открыть. - Бейся, бейся, - сказал Штирлиц, с трудом поднимаясь на ноги. - Там бассейн с крокодилами. - Ага ! - радостно подтвердил Фидель и одобрительно зары- чал. - Федя, - сказал Штирлиц. - Что это за птица на окне ? - Ворона ! - сказал Фидель и заржал. Шутка показалась ему жутко оригинальной. Штирлиц разозлился и для разминки, прислонив Фиделя к стенке, начал бить ногами. Когда Фидель согнулся пополам, Штирлиц стал бить его кастетом. Он не рез- вился так уже девять лет, с тех пор, как адмирал Канарис имел удовольствие наступить ему на ногу.

Отколотив Фиделя до глухого урчания, Штирлиц поставил ему напоследок большой красивый фингал под левый глаз, подправил его двумя ударами и прислонил охающего Фиделя к стенке.

После физических упражнений русский разведчик становился добр и безобиден.

Даллес изнемог от тяжелого висения на скользкой шелковой занавеске и непроизвольно сполз вниз, произведя некоторый шум, разбудивший Бормана, который провел всю ночь над реали- зацией очередной безобидной шутки и теперь спал детским сном на чердаке с улыбкой на устах и милым, полным нежности к предстоящим жертвам лицом и чувством полного удовлетворения. Рядом с ним покоился обычный кубинский кокосовый орех с не вполне обычным содержанием. Борман стал обожать кокосы с тех пор, как они не понравились Штирлицу. Ядерная мина на тушен- ке должна была не понравиться Штирлицу еще больше. Борман прервал свой многосерийный сон «Приказано выжить» и прислу- шался. Большую весомую цену бомбе придавали тридцать шесть таблеток пургена, которые он достал у Айсмана.

Штирлиц стукнул Даллеса пару раз носком сапога и спросил: - Ты кто ? - А ? - после часа, проведенного на занавеске, Даллес выг- лядел полным придурком. - Все ясно, - сказал Штирлиц. - Ты - вражеский шпион, враг мировой революции и всего советского народа, троцкист, наци- оналист, пособник Бухарина, буржуазный элемент, пособник контрреволюции …

Даллес зажмурился. На тему вражеского шпиона Штирлиц бре- дил четыре часа, ни разу не повторяясь, и закончил свою речь внушительным ударом кастета.

По прошествии этого времени Борман, основательно подка- чавшись в своей лексике, так как ругательства Штирлица дава- ли глубокую тему для размышления ( все выражения Борман за- писал в книжечку ), зашел к Штирлицу, держа в руке кокосовый орех. Сердце его приятно согревалось при мысли, что он как-то намерзит русскому разведчику. Всунув Штирлицу орех, Борман с криком «За Ленина, за Сталина !» скрылся в дверях.

Штирлиц, основательно озадачившись, смотрел на орех. На скорлупе было выгравировано « ШТИРЛИЦ- СКОТИНА И РУССКИЙ ШПИОН «. Произведение гравировального исскуства было сделано очень красивым почерком и без единой ошибки. Борман очень старался. Он любил делать гадкие, но приятные сюрпризы, сби- вавшие с толку разных разведчиков.

« Никак не успокоится «, - подумал Штирлиц. Он попробовал поковырять вилкой надпись, но плод экватора просто так не поддавался. Исправить слово «шпион» на «разведчик», как в старые добрые времена, было весьма трудно - кокосовый орех был сделан из какого-то материала, очень отдаленно напоми- навшего стены в рейхканцелярском ватерклозете. Штирлиц злоб- но воткнул в орех искривленную вилку. Внутри оказалась ту- шенка. Это наводило на странные мысли. Во-первых, где Борман научился говорить по-русски, а тем более писать и хамить русским разведчикам. Во-вторых, где Борман достал тушенку. В конце концов, Штирлиц пургена не любил. С кокосовым орехом пришлось расстаться, хотя Штирлицу очень было жаль расста- ваться с тушенкой. « Надо, разведчик Исаев, надо - такая у нас работа», - с такими мрачными мыслями он поставил кокос в коридоре. Его мысли были прерваны неприятным появлением Айсмана. Айсман решил облегчить душу и заглянул с какой-то странной целью. Штирлиц недолюбливал такие посещения, так как Айсман сильно пачкал сантехнику. Айсман по пути прихватил пачку «Беломо- ра», зонтик, бинокль, шляпу, молоток и кокос. После недолго- го разговора Айсман изчез из поля зрения. Разведчик все ви- дел, но не предпринял никаких действий. « Свое не уйдет «, - скромно проявил он свое удовольствие. Через десять минут в его комнату ворвался Айсман, который с разбега вышиб дверцу сортира и скрылся. Раздался радостный облегченный вздох.

Освеженный Айсман предстал перед Штирлицем, скаля зубы и радостно сверкая единственным глазом. Точнее, глаз у Айсмана было два, но один из них постоянно был закрыт повязкой: Айсман знал, что по этому глазу он от Штирлица не получит. Выражение лица Штирлица ему перестало нравиться, так как Штирлиц был вооружен кастетом, который он подозрительно зло- веще взвешивал на руке; сегодня, как никогда, Штирлиц был в приятном расположении духа - тренировка пошла ему на пользу. И вообще, надо было облегчить душу за испорченную тушенку, а бинокль был просто необходим. « По морде дать или ногами ? « - подумал Штирлиц, продолжая подбрасывать кастет.

Такие движения Айсману жутко не нравились. Он не очень любил, когда его били, потому что не любил надрывать горло, а дико орать во время избиения его заставлял характер Штир- лица - орущих жертв русский разведчик бил не так сильно и почти не бил сапогами.

Айсман зажмурился, открыл рот и приготовился орать. « А может, ногами ? «, - подумал Штирлиц, поднося зажигалку ко рту Айсмана. - « И где он, паразит, спиртное берет», - оскорбленно подумал русский разведчик, смотря на факел, выр- вавшийся из пасти Айсмана вместе с воплем. Борман исходил слюной, не видя процесса избиения, но вопли ему положительно нравились. Вопли жертв доставляли Борману огромное удо- вольствие. Из-под карниза было плохо видно, и Борман просу- нул свое личико в окно. Внезапно прилетевший зонтик заставил его принять исходное положение, а молоток ему пришелся по душе. Душа очень сильно заболела. Схватившись за ушибленное место, Борман вскрикнул и упал. « Что-то молотки разорались «, - подумал Штирлиц, покрывая тело орущего Айсмана многочисленными аккуратными синяками. Заключительным аккордом его художественного произведения бы- ло подвешивание Айсмана посредством повязки за угол двери и испробование всех известных ему ударов. После того, как тело Айсмана целиком и полностью приняло фиолетовый оттенок, Штирлиц потешился еще полчасика и перестал. « Месяц форму не стирал, паразит. Вот пачкай после этого руки об этих Айсманов «, - с досадой подумал русский развед- чик, разглядывая испачканные ладони и вытирая их об Айсмана.

Борман высунулся посмотреть, почему Айсман перестал орать. - Борман ! - нежно воскликнул Штирлиц. - Иди сюда, хороший мой.

Ласковые нотки в голосе постоянно злого и на кого-то оби- женного Штирлица звучали неестественно. Великий пакостник понимал, что самое хорошее, что можно получить от Штирлица, это очень несильный пинок или совсем незаметный синяк. - Чего ? - спросил он с подозрением, на всякий случай при- готовившись прыгать в заросли довольно недружелюбных как- тусов. - Хочешь конфетку ? - ласково спросил Штирлиц, доставая из кармана завернутую в фантик лимонку. Красный фантик с желты- ми полосками заманчиво поблескивал на заходящем солнце. Бор- ман открыл рот и уставился на что-то слишком доброго Штирли- ца. - Бери, не стесняйся, - лелейным голосом сказал Штирлиц, придавая своему лицу как можно более ласковое выражение. - У меня их мно-о-го …

Борман хищно схватил гранату и исчез за окном. Взметнув- шийся в небо кактус ясно продемонстрировал, что Борман решил съесть конфету прямо в прыжке в заросли. Оборваный и обго- ревший Борман, пролетая мимо окон ватерклозета, заорал: - Я вот тебе дам конфетку ! Я тебе дам конфетку ! Я тебе вечером торт принесу ! - Сам скушай ! - ласково закричал Штирлиц, сохраняя на ли- це ангельское выражение.

Проводив взглядом Бормана, так внезапно улетевшего в джунгли, он посмотрел на лежащего перед ним Айсмана, ка- ким-то образом сползшего с двери. - Еще хочешь ? - удивился Штирлиц, доставая кастет. - Может, завтра ? - с надеждой попросил Айсман. - Ладно, я сегодня добрый. - сказал Штирлиц, мощным ударом в челюсть повергая Айсмана в состояние неограниченного удив- ления. После своего коронного удара он вытащил Айсмана из апартаментов. По пути Айсман умудрился стащить из коридора шнурки и щетку для чистки сапог. Штирлиц, возвратясь, с удивлением заметил Даллеса, подающего признаки жизни. « Сла- бак «,- подумал Штирлиц, исполняя роль пращи; роль камня исполнял Даллес. Через секунду раздался оглушительный рев; « И кактусы он не любит «, - оскорбленно подумал Штирлиц. Офи- церы Рейха кактусы не уважали, но знакомиться с ними прихо- дилось. Штирлиц после такого эмоционального подъема решил немного подкрепиться. Достав штук десять банок, на которых не по-русски было написано «Tinned stew meat for russian spyes», приготовился отужинать. Но это ему не удалось. Вор- вавшийся в комнату ананас, разбросавший по комнате отбросы столовой Фиделя, поверг Штирлица в состояние транса. Такой гадости он не ожидал. Развернувшись, он не глядя выметнул в окно банку, залитую свинцом, предназначенного для кастетов, и с удовольствием приметив, что кому-то не поздоровилось. Путем логических умозаключений Штирлиц постиг, что это была месть Даллеса, обнаружевшего запасы Бормана на черный день. Месть Бормана должна быть очень большой,- а Штирлиц ожидал именно такой мести,- и месть эта должна была вынашиваться долго. Штирлиц успокоился и, в течении получаса уничтожив десять банок, овладел собой и уснул.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Всю Кубу потрясла новость, что Штирлиц собирается позаго- рать. Из-за этой новости было организовано восемнадцать драк, в одной из них принял участие и сам Фюрер. Штирлиц, как ни странно, участия не принимал: он изредка стукал слиш- ком настойчивого вопросителя по голове, и на этом инцендент исчерпывался. И вот, ясным летним днем Штирлиц вышел на пляж в своих любимых семейных трусах, полотенцем из простыни и темных очках из закопченного оконного стекла, попробовавшего одного из садистких извращений великого мерзкопакостника.

Борман решил не упускать этого знаменательного события. В голове его зрел зловещий план. Штирлиц должен был получить свое - обещанный пирог русский разведчик еще не получил. Штирлиц притормозил тележку с тушенкой. Негритянки устави- лись на интересного мужчину. Штирлиц, не обращая внимания на знаки уважения, снял ботинки и носки, шлепнул резинкой трусов по животу, напичканному тушенкой, и улегся на песок. Мюллер невдалеке строил башню из песка, украшая ее довольно увесистыми булыжниками ( отчасти ради самозащиты ).

Борман разработал генеральный план поражения разведчиков всех времен и народов. Штирлиц должен был, как истинный боец невидимого фронта, исчезнуть с глаз долой под недоуменным взглядом офицеров Рейха. Попутно организовывалось несколько довольно приятных мерзостей на вариации a la Germany, с фе- йерверками и хлопушками. После шумихи Штирлиц должен быть посрамлен. Все побережье Кубы было обложено минами, кладовые Фиделя были зверски распотрошены. Под поверхностью земли бы- ли проложены сложные коммуникации, веревки. А сам Борман в это время с окромным трудом, ваполняя роль крота, прокапывал туннель прямо к Штирлицу. Но Борман не учел одной мелкой де- тали: этой деталью оказался Мюллер, возводящий из песка вну- шительные и массивные замки и застенки дорогой ему сердце Германии. Массивный булыжник стукнул Бормана по потной лыси- не, причинив мерзопакостнику нестерпимую боль. Но цель была превыше всего. Но Мюллер так не думал. Раздался вопль, напо- минающий сирену. Дорогие Мюллеру застенки вполне некультурно накренились, красная звезда на вершине поехала вниз.

… Штирлиц засмотрелся на дам и решил с ними познако- миться. Встав с полотенца, он, прихватив тележку с обожаемой тушенкой, подкатил, радостно сверкая очками и улыбаясь, к обнаженным красотам экватора. Красотки недоуменно посмотрели на тележку. Штирлиц завязал с ними разговор о победе Мировой Революции и роли Штирлица в русской истории.

… Подхалим Шелленберг за спиной Штирлица, элегантно об- локотившегося на тележку, завалился на простыню, отвесил гу- бу и захрапел. Хлопоты Шеллеберга тяжело отразились на его здоровье и поэтому он не мог контролировать свои действия.

Борман выполз на противоположном конце острова и удовлет- воренно потер руки. День обещал быть на редкость приятным и захватывающим. Он бодрым шагом возник на пляже, ликуя и улы- баясь. Он подошел к Штирлицу и, многозначительно сказав « А девочки ничего.. «, прошел к Фюреру, как наиболее нейтраль- ному лицу. Штирлиц поперхнулся. Через полчаса Борман осоз- нал, что Штирлиц нахадится не на изначальной позиции, и возвращаться явно не собирался. Еще через полчаса он понял, что сидит на пустой консервной банке. Шелленберга было жаль, но поделать было ничего нельзя. Мерзопакостные устройства Бормана срабатывали неукоснительно и при испытаниях страдал даже сам изобретатель.

Медленное исчезание шпиона всех разведок возвестило об начале акции. Шелленберг проснулся и неудовлетворенно помор- щился. Стало холодно снизу и жарко сверху. Открыв глаза, он действительно понял, что его тело на расстоянии двух метров не различается. Он подвигал конечностями и этот жест был последним целеноправленным движением на этот день и на мно- гие последующие. Скрытая система веревочек и проволочек ско- вала его прочно и надежно. Перед удивленными взглядами офи- церов Рейха медленно и верно, как Христос, Шелленберг начал подниматься из песка. Скрытые реактивные двигатели работали на всю катушку ( пронырливый Борман проник в самые сокровен- ные места фиделевского склада. Фидель не знал, из чего сде- лан самолет и запасливо отложил запасные части Боинга в ук- ромный уголок ). Струи песка волнами разлетались вокруг. Шелленберг оказался на платформе, к которой были прикреплены двигатели от ракеты дл взятия проб воздуха. Внезапно появив- шийся пузырь неприятно хлопнул Шелленберга по лицу, размазав более неприятную массу. Секретом приготовления этой массы поделились с Борманом негры, вернее Борман их попросил, еще вернее, Борман применил одно из адских приспособлений. Масса применялась для ублажения богов. Нечто вязкое размазалось по всему Шелленбергу, причиняя нестерпимое жжение и повышение потенции.

На этом злопыхания Шелленберга не кончились. Также вне- запно отрубившиеся двигатели устремили шпиона вниз. Пляжники разбежались. Последним шел Штирлиц, одной рукой удерживая новую радистку и назойливо прося остаться со словами « Ну куда вы, мадам ! Мировая Революция не за горами ! «, другой таща тележку.

Шелленберг в гордом одиночестве плюхнулся в прибрежную воду. Натянутые по всему побережью веревочка вызвала к действию мины. Прекрасный фейерверк приятно порадовал зрите- лей, сидящих на крыше обширного дома Фиделя. Шелленбергу зрелище не понравилось…

Далнейшее словами не передавалось. Известно, что Шеллен- берг два месяца ходил на костылях, прилипшие перья не давали не то что взлететь ( летать самолетами «Аэрофлота» Шеллен- берг не любил ), но и сесть, вонючая жидкость первичным воэ- действием не ограничилась и Шелленберг приобрел повышенную потенцию на всю жизнь, но его внешний вид отпугивал дам на расстоянии трехсот метров. Тело шпиона было покрыто язвами и рытвинами, лицо представляло большой волдырь, волосы непри- лично вспучены как глаза, уши забиты клеем «Момент», пол-ли- ца закрывала детская пластмассовая маска для игры в хоккей, причем она была приклеена тем же клеем, пальцы были свернуты и завязаны в узел. В рот напихано «Бустилата» и зашито нит- ками. Как мог извратиться Борман до такой степени, сам мел- копакостник не знал, но переход в иной стиль явно про- чувствовался. Борман ходил на подъеме, хотя цель не достигла конечного пользователя - Штирлиц продолжал наслаждаться ту- шенкой, радистками и другими прелестями жизни. До него с са- мого начало понял, для кого предназначался пирог, но внима- ния не подавал. И к тому же Штирлиц нес сложное бремя - бре- мя разведчика. Бремя в лице мерзопакостника Бормана вырыва- лось и дрыгало ногами. - Я тебе покажу пирог, - грозно обещал Штирлиц, останавли- ваясь передохнуть. Борман трепетал. Он знал, что от Штирлица можно ожидать таких пинков, которых не удостаивался ни один китайский шпион. Еще русский разведчик любил бить своих жертв ногами, а ноги у него были сильные, как у страуса.

Неожиданно вдалеке показалась телега. На ней, в обнимку с канистрой бензина, ехала Ева Браун. Штирлиц бросил Бормана, который не преминул быстро уползти, и прислонился к карте СССР, которые везде развешали рабы Фиделя специально для Штирлица. Русского разведчика неукротимо рвало на Родину. Такая реакция на Еву Браун у Штирлица вырабатывалась годами.

Не доезжая двух шагов до Штирлица, корова, запряженная в телегу, упала, высунув наружу сухой жесткий язык. - Однако, бензина кончилась ! - радостно сообщил Штирлицу извозчик со странными чертами лица, явно с крайнего севера, завернутый в телогрейку и с унтами на кривых тощих ногах.

Отобрав у Евы Браун канистру бензина и лишив ее таким об- разом возможности сопротивляться падению в кучу навоза, из- возчик отвернул крышку и начал поливать корову бензином. Ко- рова удивилась и вылупила глупые зеленые глаза.

Остатки бензина извозчик с крайнего севера предусмотри- тельно вылил корове под хвост. Почуствовав увеличение темпе- ратуры и жжение в некоторых частях тела, корова решила сде- лать ноги, точнее, копыта, обутые в старые рваные унты. Те- лега изрыгнула Еву Браун, успевшую взобраться обратно и пом- чалась вслед за обалдевшей коровой. - Однако, бензина хорошая ! - радостно сообщил извозчик, доставая из кармана странный музыкальный инструмент. Испуская из него нудные тренькающие звуки, извозчик подтянул штаны и отправился вслед за убежавшей коровой. - Мадам, - недовольно сказал Штирлиц, с трудом сдерживая рвание на Родину. - Вылезайте из навоза, а ? Ведь Фюрер оби- дится, увидев вас в таком виде. - Не боись, - грубым знакомым голосом сказала Ева Браун, вытирая следы навоза рукавом телогрейки. - Не обидится твой дурик Фюрер. Фига он меня с Германии в ету Кубу волок ? Пу- щай теперя обижается …

Штирлиц обиделся и отвернулся к своей карте.

Любимый Фюрер Еву Браун не ждал. Он долго прыгал вокруг телеги, пока Ева Браун искала, куда наступить носком вален- ка. « И чего он в ней нашел ? « - негодующе думал Штирлиц, от- ворачиваясь от своей карты. - « Такая и замычать может. И валенки у нее рваные. « « Дались тебе мои валенки «, - обиженно подумала Ева Браун.

Фюрер объял необъятную талию Евы Браун, с трудом угадав ее местоположение, и потащил на виллу.

Американский шпион пришел к Штирлицу поздно вечером и прямо с порога бросился в кресло и потребовал незамедлитель- ных доказательств беззаветной преданности Штирлица ему, аме- риканскому агенту. Доказательства последовали незамедлитель- но. Охающий шпион, поддерживая одной рукой свернутую касте- том нового типа челюсть, медленно сполз с кресла и стал пок- рывать Штирлица отборной американской бранью.

Очередной удар кастета вернул шпиона на Родину. - Хороший свинец попался, - сказал Штирлиц вслух. - Ага ! - обрадованно поддакнул Борман, держа формочку для кастета, позаимствованную у Мюллера в песочнице. Формочка изображала профиль любимого Фюрера, и с ее помощью Мюллер лепил из песка портреты вождя. - Борман, а не пора ли нам связаться с Центром ? - довери- тельно спросил Штирлиц. - Ага ! - вторично поддакнул Борман, и его лысина обрадо- ванно засверкала на заходящем солнце. - Ну и пошел отсюда, - пинок Штирлица вынес Бормана на улицу. « Проклятый Штирлиц «, - подумал Борман, выдергивая из носа колючки. - « Вечно у него секреты со своим Центром. А тут старый коммунист от скуки погибает ! «

Борман вытащил из кармана засаленный, как у настоящего коммуниста, партийный билет, выданный ему Штирлицем и снова перечитал его содержимое. Удовлетворенно чмокнув, он спрятал партбилет в карман и, кряхтя, полез на карниз.

Штирлиц при помощи старого ржавого топора настраивал ра- цию. Рация вопила и ругалась на всех языках мира. Наконец Штирлиц услышал родные позывные Центра. « Штирлиц - Центру «, - открытым текстом, обеими руками застучал Штирлиц по ключу. - « Нехорошие люди ( злыдни ) обезврежены. Служу Советскому Союзу « « Это харашо. « - ответил Центр с характерным акцентом. - « Даем вам па-аследнее задание. « « Я слушаю Вас, товарищ Сталин «, - Штирлиц вытянул руки по швам. « Харашо бы всех ваших новых друзей па-асадить в … э-э-э … ну, во что-нибудь и отправить в Москву. « « Есть, товарищ Сталин ! « - Штирлиц радостно выключил ра- цию и счастливым ударом кастета сбросил подслушивающего Бор- мана с карниза. Борман не знал азбуки Морзе, но шпионил из чисто профессионального интереса. « Куда бы их всех посадить ? « - думал Штирлиц. - « В ящик из-под тушенки все не поместятся. В вагон из-под тушенки не полезут. А если кастетом по голове - вопить начнут. « - Тут надо технически, - сказал Борман, высовываясь из-под карниза. - Ну, - Штирлиц достал кастет. - Давай построим бар из досок и заманим всех пивом. Наши стосковались по пиву. - Это мысль, - сказал Штирлиц, убирая кастет. - А где ты пиво возьмешь ?

По коварному оскалу Бормана Штирлиц понял, что для Борма- на это не проблема. Целую ночь Борман где-то пропадал, а ут- ром принес Штирлицу большой ящик свежего чешского пива.

Все утро Штирлиц с Борманом строили из досок и ореховой скорлупы некоторое подобие бара. Мюллер ходил вокруг и кри- тиковал, пока не лишился трех передних зубов.

Наконец, бар был готов. Штирлиц остался внутри, выбирая кастет потяжелей и побольше, а Борман вышел наружу и стал ждать, пока кто-нибудь рискнет пройти мимо.

Вылезающий из кустов Айсман увидел кружку пива и не усто- ял. Приглушенный вопль, раздавшийся из недр бара, показал, что Штирлиц взял самый большой из своих кастетов.

Следующим был любимый Фюрер, прогуливавший Еву Браун по зарослям Кубы. Увидев кружку пива в руке Бормана, он, естественно, здраво предположил, что дело нечисто, и решил быстренько удалиться. Ему помешала Ева Браун. Вытерев под носом рукавом телогрейки, она сделала резкий вираж, сунула сопротивляющегося Фюрера под мышку и решительно рванула внутрь.

Раздался звук падающего бревна. « Откуда там бревно ? « - подумал Борман. В ответ ему раз- дались тошнотворные звуки - Штирлиц опять достал свою карту.

Кальтенбрунер, в поисках пропавших галифе, совершенно случайно проходил мимо новоявленного бара. - Бар !!! - обрадованно заорал он на всю округу и, отпих- нув Бормана, бросился внутрь. Горькое разочарование вырва- лось из Кальтенбрунера сразу после удара кастетом.

К полудню все, как выразился главнокомандующий, новые друзья Штирлица в связанном веревочками Бормана виде находи- лись внутри мнимого бара и ругали себя за пристрастие к ал- коголю вообще и к пиву в частности.

Осталось только затащить в бар Мюллера, сидящего в песоч- нице, и можно было отправляться в Москву. Борман радостно потирал руки при мыслях о том, сколько новых пакостей он применит в неизвестной ему стране.

Мюллер, как и всегда, сидел в песочнице и лепил куличи. Во время изготовления триста сорок седьмого кулича неведомая сила сбросила с него панамку и посадила в темный ящик, где плохо пахло мышами и кто-то противно храпел в углу.

Штирлиц запер свою постройку на огромный амбарный замок, предложенный ему коварным Борманом, и пошел к Фиделю Кастро говорить насчет доставки верхушки Третьего Рейха в Москву.

Тем временем Борман открыл ящик при помощи второго ключа, выпустил Мюллера, который незамедлительно скрылся в джунглях и посадил на его место свежепойманного крокодила.

Это должно было стать лучшей шуткой Бормана.

Фидель, чтобы отвязаться от Штирлица, пристающего к нему с неясными требованиями, ткнул пальцем в « Боинг «, стоящий на поле и что-то сказал на испанском языке. Штирлиц понял смысл спинным мозгом и ответил тем же самым, но по-русски. Затем он взглядом профессионального разведчика осмотрел са- молет и волюнтаристски велел Борману претащить ящик внутрь. « Хорошо, что там крокодил, а не Мюллер «, - подумал Бор- ман. - « Мюлеер раза в два тяжелее «

Рано утром самолет неизвестной миру авиакомпании « Каст- ро, Штирлиц и Борман « ( такое название написал на борту Борман ) взлетел с неровного поля Кубы и направился в сторо- ну северо-востока.

Внутри его стоял ящик, в котором копошились офицеры Рей- ха, ругаясь и толкаясь головами, поскольку руки и ноги у них были связаны. - Это все вы виноваты, Айсман, - зашипел любимый Фюрер, стукая Айсмана лбом. - Это все вы и Ваше пристрастие к пиву … - А что ! Нормальное пиво, - обиделся Айсман.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

За окном стоял счастливый Штирлиц, ящик из необструганных досок и хорошая погода.

Товарищ Сталин отвернулся от окна и спросил: - Товарищ Жюков, вас все еще не убили ? - Нет, товарищ Сталин, - счастливо ответил Жуков. - Тогда дайте закурить. - Не могу, товарищ Сталин ! - ответил Жуков. - папиросы уже того … в смысле кончились … - Это плохо, - сказал главнокомандующий.

Через десять минут он спросил: - А как там дела на западном фронте ? - На каком фронте ? - недоуменно спросил Жуков. - А ! Ну да … - сказал товарищ Сталин. - А как там чувствует себя товарищ Исаев ? - спросил он через двадцать минут. - Да вон он стоит, - кивнул Жуков на улицу. - А ! Ну да … Это харашо, - сказал вождь. - У нас есть для нэго новое задание ? - Он просился в отпуск, - печально ответил Жуков. - Товарищ Жюков, - сказал Сталин, прищурившись от яркого солнца. - Вождь сказал - задание, значит - задание. И вооб- ще, товарищ Жюков, у нас я вождь ! Так что идите и па-аду- майте.

Пролог

-

За окном проехал танк без башни и машина с молоком.

Никита Сергеевич задумчиво почесал наморщенный лоб мыслителя и крякнул, подтягивая сползшие на пол штаны. Его секретарь втихоря с большим удовольствием повторил данный звук, и Великий Производитель Кукурузы остался доволен. - Хочется чевой-та… - жалобно протянул он, вытряхивая из карманов вышитых штанов шелуху от семечек вместе с по- мятой брошюрой «Дагоним, Абгоним, Перигоним и Выпьем», из- данной газетой «Советский Спирт». - Че, бухать бум, Никит Сергеич ? - секретарь сгорал от нетерпения, дрожа от предвкушения пол-литровой бутылки. - Не-е… После вчерашнего похмелья башка булькает… - вождю явно было нехорошо.

Секретарь грязно выругался и сглотнул слюну. - Не вопи, - сказал Никита Сергеевич.

Повздыхав минут двадцать, он бросил зубочистку в окно и спросил: - А че там деется у товаищча Исаева ? - А черт его знает… - Это хорошо… - сказал Хрущев. - А че Берия ? - Сидит, - коротко ответил секретарь, злобно потирая ру- ки и тирански улыбаясь. - Тож хорошо, - сказал Хрущев, обмакивая в чернильницу пальцы левой руки и одновременно облизывая пальцы правой.

Секретарь с благоговейным интересом следил за его действиями. - Ага, - сказал вождь, насытившись на халяву казенными чернилами. - слушай, как тебя, давай посадим кого-нить ? - Давай, - секретарь вытащил из кармана обглоданный ка- рандаш и измятый клочок газеты «Кукуруза у свете решениев съезда дупетатов палаты садоводов г. Анадыри». - Пши, - сказал вождь, стукая ботинком по стенке. Стенка издавала кряхтящие звуки и бросалась штукатуркой. Сидящие на крыше агенты ЦРУ оглохли от шума, сделанного сдавленны- ми потайными микрофонами. - Пши, - повторил вождь, явно собираясь повторить данное побуждение еще раза три. Секретарь терпеливо ковырял в носу, вытирая палец о фалды пиджака. Не своего, естествен- но. - Пши, - сказал вождь еще раз, томно закатывая глаза. Дырка в стенке увеличивалась с заметной быстротой. - Че псать ? - секретарь вычистил нос и захотел заняться чем-нибудь еще. - Пши: «Список», - сказал Хрущев, вспоминая, что надо еще. - «… сок», - секретарь старательно выводил не- послушные и неуклюжие буквы. - Пши: «Приказува… то есть не, прикузавы… вобщем, пиши, чтоб арестовали этого… как его… ну, такой весь… с усами… то есть с ушами… Исаева», во ! - вождь был рад, что вспомнил через минуту, а не через час. Жаловаться на склероз было рано. - «… Исаева», - произведение удалось на славу, если не обращать внимание на масляные пятна. - Дай посмотреть, - попросил Хрущев. Секретарь скромно показал листок. Хрущев позавидовал его способности красиво писать и так хорошо выражаться, и мастер эпистолярного жанра понял, что следующий ордер на арест придется выписы- вать себе самому. - Ладно, грамотей, тащи в контору… - Хрущев посмотрел на него исподлобья. - Тащи-тащи, и чтоб не убег до завтрева !

Секретарь смачно плюнул на стенку и вышел из кабинета. Хрущев посмотрел на его плевок, прицелился и тоже плюнул. Потом вытер оба плевка рукавом вышитой рубашки и сказал: - Никак все совейское, че портить…

А за окном проехал танк с башней и машина без молока.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Прошло пять с половиной лет с тех пор, как Штирлиц стал вождем в Бразилии. Теперь он, а не Мюллер, был вождем, и все в колонии Третьего Рейха подчинялись ему и благоговели перед ним. Штирлиц разъелся, по вечерам пел непристойные песни и даже почти совсем забыл о Мировой Революции.

В гарем теперь ходил он, каждый день и по многу раз, как получалось, а Мюллер ходил кругами вокруг него и вти- хоря злился. Женщины Штирлица уважали, а Мюллера нет.

Борман стал толстеть не по дням, а по часам, стал мед- леннее бегать и был тяжел на подъем, но придумывал более ухищренные пакости. Появление различных новейших достиже- ний науки, техники и самогоноварения подталкивало его со- вершенствовать свое мастерство, и теперь жертва, зацепив- шаяся за невидимую веревочку, не падала, а притягивалась к дереву посредством влияния сильного магнитного поля на ме- таллические предметы в своих карманах и ударялась током, ослеплялась вспышкой или оглушалась сиреной.

Пастор Шлаг на халяву разжирел так, что уже не влезал в самую широкую сутану, сделанную из чехла от танка Т-34. Борман злобно потешался над ним, советуя носить другой че- хол, от ракеты «Томагавк», и предлагал свою помощь в его получении. Пастор деликатно отказывался.

Ежедневно утром два здоровых негра наполняли для сми- ренного священника водой здоровое корыто, пускали туда ведро голодных пираней, и пастор садился удить, взяв с со- бой пару бутербродов, потертую библию времен гражданской войны и журнал «Play boy».

К вечеру он возвращался, не поймав, естественно, ниче- го, и читал книгу «О вкусной и здоровой пище». Негры спускали воду из корыта и выбрасывали хищных пираней в океан, забирая со дна перекушенные части удочки, обгрызан- ную леску и консервные банки из-под тушенки, которые кро- вожадные рыбы не могли переварить, несмотря на большие усилия. Банками всех обеспечивал сам Штирлиц, так как от- казаться от вкусной и здоровой пищи, про которую читал пастор Шлаг, он был не в силах. Иногда полет банки из окна сопровождался жужжащим консервным ножом и неприличным ру- гательством. Если пастору счастливилось подслушивать под окном, то помимо ругательств и рыганий он получал банкой по лбу и долго беззвучно радовался, выпучив глаза. Пастор потирал лоб и повторял заклинание своего покровителя, чем сильно стимулировал пищеварение у гогочущего Штирлица. - Эй, пастор… - Штирлицу не хотелось драться, но обой- тись без профилактического мероприятия (мордобития) было нельзя. - А ? - Пастор, шевеля бровями, выполз из-под подоконни- ка и уставился на Штирлица добрыми честными глазами.

Увидев такой взгляд, Штирлиц немного смутился. Ему го- раздо привычней было видеть злобный оскал, или красочный фингал под глазом. - Чего ты на меня так смотришь ? - недоверчиво спросил он, на всякий случай ощупывая в кармане браунинг с выцвет- шей дарственной надписью. - по родине соскучился ?

Шлаг на всякий случай пожал плечами и отвел взгляд. Штирлиц молча бросил его красивым профессиональным пинком в клумбу. Пастор упал на колючки кактуса и принялся сто- нать. « Ностальгия «, - догадался Штирлиц. - « Домой хочет «

Пастор застонал еще пронзительнее, с подвываниями.

Мимо него прошел Борман с чемоданом и удовлетворенно чмокнул губами. Партайгеноссе думал, что пастор попал в его хитроумную ловушку. - А, Борман ! Вот ты-то мне и нужен… - Штирлиц свесился с подоконника и поманил испачканным тушенкой пальцем толстого Бормана. Борман переложил чемодан из ле- вой руки в правую и с опаской подошел к Штирлицу. - Штирлиц ! Как солнышко ярко светит ! - улыбаясь, ска- зал он, пытаясь окончить разговор без фингала под глазом. - Светит, - милостливо согласился Штирлиц. Легкая желто- ватая мгла окутывала низко повисшее небо. « Парит - наверное, к дождю «, - подумал пастор Шлаг. - И твой портрет так хорошо висит, - сказал Борман, де- лая два шага к отступлению и подхалимски улыбаясь.

Портрет, на котором был изображен Штирлиц с лицом мыслителя и с банкой тушенки в руке, был слегка перекошен от ветра, но тем не менее висел довольно ровно. - Висит, - согласился Штирлиц, любуясь собой. - Ну, я пойду… - Борман стал медленно отступать к фон- тану со скульптурой «Штирлиц, разрывающий пасть крупному зверю (медведю)». - Я вот тебе щас пойду, - сказал Штирлиц. Его грозная рука смяла пухлого Бормана в охапку. Партайгеноссе ойкнул и выпустил из рук чемодан, тот упал на пастора и со скре- жетом раскрылся. Куча бумаги выпала из него, и Шлаг заба- рахтался в ней, как в проруби с ледяной водой.

Он только успел заметить, как Борман, голося о предан- ности Штирлицу, исчез в окне, и как Штирлиц с боксерскими выдохами стал наносить ему глухие удары.

Пастор, кряхтя, выбрался из горки бумажек и принялся вытаскивать их из-под рясы. Его взгляд упал на надпись на бумажке, и он насторожился. Надпись гласила:

«Листовка (бумажка). Просьба сначала прочитать, а потом

от нее закуривать.

Революционный народ порабощенной Бразилии !

Отечество в опасности ! И всему виной - штандартенфю- рер СС фон Штирлиц ! Он хочет пустить всю нашу любимую Бразилию на тушенку ! И продать ее в Россию, где по улицам толпами ходят медведи (злые) и даже кусаются турникеты (в метро).

Не продадим нашу любимую Бразилию !

Кто хочет, может записываться в Комитет Спасения Брази- лии под руководством истинного патриота и коммуниста (партбилет No 17892048) Мартина Бормана !»

« Что такое партбилет ? «, - подумал пастор Шлаг. - « И что об этом подумает сам Штирлиц ? «

Из окна с воплем о глубоком недовольстве вылетел Бор- ман, приземлившись рядом с раздумывающим пастором Шлагом. - Черт, - плачущим голосом капризного ребенка сказал он. Пастор перекрестился. - Противный Штирлиц ! Что ему за охота драться каждый день ? - Это верно, - неуверенно протянул пастор, оглядываясь по сторонам. Он знал, что со Штирлицем шутки плохи. - А скажи мне, Борман, что это за Комитет Спасения Бразилии ?

Борман забеспокоился. Он не знал, сразу ли Шлаг все расскажет Штирлицу, или же чуть погодя. - Пойдем отсюда, - сказал он, зная, что Штирлиц, несмот- ря даже на то, что сейчас он громко храпит, может все подслушать и потом поставить под глазом несколько синяков.

Они собрали бумажки в чемодан и ушли.

Едва два товарища по несчастью - Шлаг и Борман - из- чезли за кустами, из за ближайшего кактуса вылез Мюллер в панамке, но с хлыстом и в кирзовых сапогах. Он, конечно же, все слышал и видел. Подойдя к торчащей из-под ветки какого-то экзотического растения бумажке, он осторожно вы- нул ее и прочитал.

Мастер по государственным переворотам и заговорам сразу же понял, что к чему и привычно оценил силы сторон. С од- ной стороны были Борман со своими веревочками и пастор с удочкой, а с другой - мощный кулак Штирлица. Мюллер загнул три пальца на левой руке, два на правой, высморкался и по- лез в окно к Штирлицу.

Штирлиц лежал на кровати, держа в одной руке газету «Советская Бразилия», а в другой - банку тушенки и делал вид, что спит. Мюллер осторожно снял сапоги и на четвере- ньках пополз к столу, на котором в форме пятиконечной звезды были расставлены бутылки с водкой. Вытащив одну бутылку из верхнего левого луча звезды, Мюллер запустил острые зубы в пробку и с хлопком откупорил непослушную посудину. Глотнув из горлышка, он почувствовал себя гораз- до лучше и рыгнул. От знакомого звука Штирлиц очнулся от мыслей о тушенке и сале и открыл один глаз. В углу комнаты Мюллер пил водку из его запасов. - Чего ты там копошишься ? - Штирлиц недовольно заворо- чался и со скрежетом почесал ногу. - Беда, Штирлиц, заговор… - Мюллер набил рот бутербро- дом с ливерной колбасой и показал Штирлицу листовку Борма- на. - Так что же, заговор плетет Борман ? - Штирлиц был о нем худшего мнения. Мюллер утвердительно закачал головой и отправил в рот второй бутерброд. - Чхал я на его заговор, - сказал Штирлиц, отобрал тре- тий бутерброд и бросил Мюллера в окно.

Приземливись в уже знакомой им всем клумбе, Мюллер чих- нул и обиженно протянул: - Никто меня не любит… И по голове меня, и картошку чистить меня…

Он поправил панамку, с любовью отцепил от нее налипший репей и поплелся в ту сторону, куда ушли Борман и пастор Шлаг.

Напрасно Штирлиц так пренебрежительно относился к коз- ням мелкого пакостника. Борман разбросал свои листовки по всей колонии Третьего Рейха, и к вечеру около его жилища собраалсь толпа равнодушных негров послушать очередного революционера. В прошлый раз революционер понравился толь- ко каннибалам с прибрежных островов. Они его и съели. - Друзья мои ! - Борман, стоя на импровизированной три- буне, размахивал испачканным носовым платком и делал как можно более приветливое лицо.

Негры смотрели на него как можно более равнодушней и дали тем самым понять, что тамбовские волки Борману друзья.

Борман надрывался, обещал, угрожал, но равнодушное население порабощенной Бразилии отнеслось к нему с непони- манием.

Борман бросил платок на запыленную землю, плюнул и спустился с трибуны.

Делу решил помочь пастор Шлаг. Задрав ногу, он заб- рался на трибуну и сказал, не надеясь, впрочем, что найдет понимание: - Кто женщину хочет ?

Негры оживленно вскочили и зарычали. Пастор подумал, что сказал что-то неправильное, и попытался улизнуть, но его поймали. - Где она ? - нетерпеливо спросил толстый бородатый му- лат, поигрывая остро отточенным мачете и переливающимися бицепсами. - К-кто она ? - заикаясь, спросил пастор. - Та фемина, про которую ты говорил, - мулат с сомнением посмотрел на пастора, щелкнул языком и стал поигрывать ма- чете еще ужасней. - Так все женщины в гареме у Штирлица, - завизжал пастор Шлаг, пытаясь вырваться из крепких волосатых рук, держа- щих его за ноги, за руки и за два-три волоска на тщедушной лысине. - А зачем этому кабальо столько фемин ? - задумался му- лат. Данный вопрос много раз задавал себе Борман, когда видел, как пастор Шлаг носится за его секретаршами.

Мулат уронил мачете себе на ногу. После этого он ра- достно прыгал около двадцати минут, пока его не отбросили. - Вот видите, - с вожделением начал Борман, решив взять власть в свои руки. - Штирлиц, эта противная русская свинья, забрал себе всех наших женщин…

Борман говорил и говорил, не чувствуя, как мощная рука поднимает его за воротник. - Кто свинья ? - спросил глухой, до боли в носу знакомый Борману голос, эхом перекатываясь по контейнерам с сахар- ным тростником.

Негры притихли. Борман оскорбил еще пару раз Штирлица, сказал пару недобрых слов про тушенку, и тут сильная рука бросила его в джунгли. « Разве я что-то не так сказал ? « - задумался Борман, приземлившись в самые крупные заросли колючек. Вскоре он понял, что глубоко ошибался.

Штирлиц, поднявшись на трибуну, рыгнул и сказал: - А теперь все пшли домой… А кто не все, того я отвык- ну Бормана слушать…

Негры притихли и разошлись. Непоколебимый авторитет Штирлица покачнулся. Штирлиц, тем не менее, этого не пони- мал.

* * *

- Эй, ты, в шапке, подь, - Никита Сергеевич ласково по- дозвал Лысенко. - Че ? - Лысенко подошел поближе и снял шапку. - Как там кукуруза ? - Хрущев плюнул на пол и притянул поближе засиженную мухами тарелку с бутербродами. - Растеть, - Лысенко обнажил рот с несвежими черными зу- бами и заржал чему-то своему. - Это хорошо, - сказал Хрушев. - А этого… как его ?… Штирлица посадили ? - Та не знаю я, - нараспев сказал Лысенко и надел шапку. - Дурень ты, - сказал Никита Сергеевич, - Ты этот… арогном, во, значит, все должен знать ! Узнай и доложи… - Кому ? - переспросил обалдевший Лысенко, чувствуя, что он и правда дурень. - Ну, кому-нибудь, - сказал Хрущев, смачно засовывая па- лец в нос.

* * *

На захват Штирлица был отправлен специальный Отряд Ми- лиции Особого Назначения из восьми человек. Во главе отря- да стоял майор, имени которого никто не знал. - Не завидую я этому… как его ?… Штирлицу, - радост- но, как настоящий мелкий пакостник, сказал сектретарь Ни- киты Сергеевича.

Он не знал, что не он, а Штирлиц имел все основания не завидовать ему. - Как тебя ? - Никита Сергеевич стоял в дверях, - Иди-ка сюда, вон за тобой пришли… - глаза Генерального Секрета- ря светились победным торжеством. За дверью, вытягивая шеи, стояли сотрудники КГБ и в нетерпении поигрывали пистолетами. « Main Gott, Пришли… А я так и не передал последнюю ши- фровку «, - подумал секретарь. Он бросил на пол подаренный любимым фюрером шмайссер, который носил за пазухой, и, за- катив глаза, вышел из кабинета.

Никита Сергеевич торжествовал. Так ненавистный ему ин- тиллегент был повержен и отправлен в лагеря. - Не боись, - сам себе сказал вождь, потирая короткие потные руки.

* * *

Штирлиц негодовал. Он ожидал от Бормана любых верево- чек, даже пенькового каната, но таких пакостей он ожидать не мог.

Русский разведчик скорчил презрительное лицо и с него- дованием и размахом бросил банку тушенки об стенку.

Коровий жир медленно растекался по обоям в красно-жел- тый цветочек. - Скоты ! - Штирлиц врезал об стенку второй банкой. Это относилось уже к Мюллеру и пастору Шлагу. Пастор, сидящий под окном с первой в жизни пойманной рыбиной (ничего, что дохлой), съежился. - Уроды ! - от удара третьей банки стена треснула. Бор- ман, подслушивавший с другой стороны, с визгом умчался. « Пора смываться «, - подумал Штирлиц. - « Кругом люди этой толстой свиньи. А в конце-то концов, Штирлиц я или не Штирлиц ? «

Как всегда после проведения блистательной операции, Штирлиц горел на мелочах. Конкретно в данный момент он не мог решить, куда бы ему смотаться.

В родную Россию почему-то не хотелось. Возможно, причи- ной такого недовольства любимой родиной стала листовка Бормана. Тем более, Штирлиц не знал, что за новый зверь появился за время его отсутствия, и как он может кусаться.

Штирлиц закурил «Беломорину» и решил податься в Штаты. Он не знал, где они находятся, но видел раза два ихнюю ва- люту (один раз у Канариса, а другой - у Шелленберга). Дол- лар Штирлицу понравился. « Интересно, где находятся СыШыА ? «, - подумал Штирлиц. Глобус Украины, подаренный Геббельсом, не смог дать ответа на данный риторический вопрос. Русский разведчик выглянул в окно и заметил лысину Бормана, блестящую от вечерней дымки. - Борман, иди сюда, - голос Штирлица не допускал возра- жений. - Драться будешь, Штирлиц ? - Борман знал, что от русского разведчика невозможно скрыться. Шансов пять у не- го было - из-за угла, ни о чем не подозревая, показался пастор Шлаг, мурлыкая под нос «мы, пионеры, дети рабо- чих». - Пастор тебе не поможет, - обобщающе сказал Штириц, но Борман, показав розовый детский язычок, исчез. - А, черт, - выругался Штирлиц. - Эй, пастор, поди-ка сюда !

Пастор задрожал, но все-таки подошел. - Слушай, ты, толстый, может быть, ты знаешь, где эта чертова Америка ? - А… в… в… - пастор, дрожа, сделал идиотскую рожу и пробормотал что-то непонятное. - Понятно, можешь проваливать, - сказал Штирлиц, занося ногу для выбрасывающего пинка. « Нет, ну все самому ! «, - раздраженно подумал русский разведчик.

ГЛАВА ВТОРАЯ

В районном центре (как его называли Штирлиц и Мюллер) Пуэрто-Дубинос Штирлиц быстро нашел туристическое агенство. Роскошная контора с голой женщиной на плакате, под которым мерно храпел сам хозяин заведения, привлекала всех своей пустотой и прохладой.

Штирлиц, поправив только что вымененный на шесть банок тушенки черный пиджак, открыл дверь и хотел высморкаться, но в носу было сухо, как с бочке с сухарями. Штирлиц выру- гался и вошел внутрь. - Эй, хозяин ! - позвал он, одновременно освобождая стол данного заведения от завалявшихся там мелких предметов. - Слушаю Вас, товарищ Штирлиц, - хозяин, небритый и с заплывшими от жира глазами вылез откуда-то из-под стола и дыхнул в лицо русскому разведчику запахом перегара от вче- рашнего одеколона «Победа». - Вот что, - сказал Штирлиц, воротя лицо, - Ты мне билет на курорт, в Штаты обеспечь, да побыстрей, а то я, ты зна- ешь, в гневе люблю драться ногами… - Понял, товарищ Штирлиц, - сказал хозяин туристического агенства, доставая из кармана огрызок карандаша «Конструк- тор 2М».

Он нашел в столе незаполненный билет и спросил: - Вам сегодня или потом ? - Сегодня, - категорично сказал Штирлиц. - Знаю я ваши потом. От вас потом и вилки от тушенки не дождешься. - Тогда сегодня, сказал хозяин, вписывая в билет:

« Имя- товарищ Штирлиц.

Фамилия- не знаю, наверное, тоже товарищ Штирлиц.

Место отправления- Пуэрто-Дубинос.

Место прибытия- Вашингтон, Д.С.

Количество багажа- очень много банок тушенки. «

При упоминании тушенки владельца туристического агенства перекосило и он плюнул себе на лапоть. - Прекрасно, - сказал Штирлиц, вырывая у него билет. - Э, постойте, товарищ Штирлиц, а деньги ? - Я вот тебе щас дам деньги, - в этом хозяин туристи- ческого агенства никогда не сомневался.

Вытерев через полчаса окровавленный нос, он подумал: « Ничего, все равно же катастрофы каждый день. «

- Послушай, Штирлиц, не желаешь ли развлечься ? - перед Штирлицем стояла дама в мини-юбке, легко поигрывая чем-то длинным и резиновым. - Желаю, - сказал Штирлиц весьма галантно и взял ее за талию. - У тебя или у меня ? - спросила дама, вырываясь из слю- нявого, пахнущего тушенкой поцелуя. - Сначала давай у меня, потом у тебя, а потом где-нибудь еще, - Штирлиц, несмотря на то, что ему было некогда, всегда находил время на очаровательных дам. - В парке не буду, - сказала дама, показывая два ряда ослепительно блистающих зубов. - Я тоже не буду, - сказал Штирлиц, нежно и с легким скрипением валя ее на скамейку.

Дама дала ему пощечину, размазала по лбу фиолетовую губную помаду в желтую полосочку, вырвалась и убежала. Штирлиц стер помаду и нахмурился. Так плохо к русскому разведчику еще никто не относился. « Тут чувствуются проделки этой толстой свиньи - вот только какой - Бормана или пастора ? « - подумал Штирлиц.

Вырвав цветок из клумбы, он воткнул его в петлицу свое- го, уже немного помятого костюма.

До начала рейса оставалось сорок минут.

Аэропорт Штирлиц нашел не сразу. Войдя внутрь, он подо- шел к очаровательной негритянке в авиационной форме и из- далека показал билет. - Ах, это Вы, товарищ Штирлиц ! - нежно воскликнула нег- ритянка каким-то очень знакомым голосом. - Да, это я, - сказал Штирлиц, весьма довольный. - Давайте Ваш билет до Вашингтона, - сказала негритянка.

Штирлиц не мог узнать английского агента, так как после шутки с газовой камерой тот никак не мог отмыть черные пятна на лбу и на носу. Пришлось покраситься гуталином в черный цвет, и английский агент радовался, что Штирлиц не узнал его. - Пожалуйста, проходите на посадку, - сказал английский агент, поднимая шкуру от тигра и показывая обшарпанный са- молет со множеством выбоин на корпусе в конце взлетной по- лосы. - Это что ? - русский разведчик был неприятно удивлен. - Это самолет компании «Дуос Кретинос и сыновья», а что такое ? - Какой такой самолет кретина, что это за корыто ? - Да ладно Вам, товарищ Штирлиц, Муму пороть, - сказал кто-то из-за занавески.

Штирлиц почему-то успокоился и пошел к самолету.

Все подумали, что самолет ему понравился, на самом же деле Штирлиц подумал, что нечего выпендриваться, раз билет на халяву.

Внутри было тихо, темно и пахло туалетом.

Штирлиц сел на первое попавшееся место и хотел задре- мать, но место икнуло и сказало: - Милейший, вы же на меня сели ! - В самом деле ? - Штирлиц пощупал под задом и нашел там тщедушного старичка в спортивном костюме. Он вытащил его из-под себя, посадил в кресло рядом и пристегнул ремнем, чтобы не выпал. - Вот так, молодой человек, - сказал старичок, поправляя заплетенные в узелок ноги. - Да, - сказал Штирлиц, и плюнул на пол: - Заразы ! - Это вы кого имеете в виду ? - живо поинтересовался старичок. - Бормана я имею в виду, - сказал Штирлиц и исподлобья посмотрел на старичка. - Хе ! - сказал тот, после чего всю дорогу не сказал ни слова.

Самолет компании «Дуос Кретинос и сыновья» попался ни- кудышный. Пролетев сто километров, пилот напился, и чувствовал себя хреново. Самолет качался и в салоне плохо пахло. Штирлиц нервничал. Он знал, что от пьяных пилотов можно ожидать любых паскостей почище, чем от Бормана.

Наконец через некоторое время полета внизу показалась статуя Свободы, окутанная вечерней дымкой.

* * *

Товарищ Хрущев сидел в кресле, положив ноги на лежащую на столе газету «Советская Россия». Перед ним лежала распечатанная телеграмма, гласившая:

« Сообщаем,

что известный Вам товарищ Исаев отбыл вчера из Бразилии в неизвестном нам направлении. «

- Растяпы ! - Никита Сергеевич бросил ботинок о стенку. Ботинок крякнул и прекратил свое существование. - Козлы ! - второй бониток ударился о стенку и упал рядом с первым. - Всех посажу ! - и первый носок упал рядом со вторым бо- тинком.

Никита Сергеевич в гневе сполз с кровати и принял пол- ный стакан самогона.

* * *

- Уважаемые пассажиры, наш самолет приземлился в аэро- порту города Вашингтон, желаем вам приятного пути, а те- перь все пшли отсюда, - молодая стюардесса с крутыми бед- рами совершенно неласково выпроводила всех из самолета и заперла его на амбарный замок. - Когда с Вами можно будет встретиться ? - нетерпеливо поинтересовался Штирлиц. - Как вы смеете, я мужу скажу ! - возмутилась стюар- десса. - Мужу я сам скажу, если хотите, - пообещал Штирлиц. - Так когда ? - Шли бы Вы, товарищ Штирлиц… - предложила стюардесса и назвала место, в которое нужно идти. - Грубиянка, - резюмировал русский разведчик и отпра- вился в пристегнутый к самолету «рукав».

Сразу же после рукава Штирлиц заметил два коридора - направо и налево. Он почесал за ухом и пошел в левый кори- дор, катя перед собой тележку с чемоданами.

Внезапно Штирлиц почувствовал, что слабые, но цепкие руки затаскивают его куда-то налево, разрывая фалды пиджа- ка. Штирлиц удивился и лягнул ногой кого-то сзади. Разда- лось всхлипывание, и кто-то сказал на чистом русском язы- ке, противно шепелявя: - Отдавай коселек, шволось ! - Я тебе дам кошелек, - сказал Штирлиц, поднимая нахала, обросшего, как казалось, темной шерстью и воняющего помой- кой, повыше. - Во-первых, я тебе не кошелек, а в морду дам, но это все во-вторых. Я русский разведчик Исаев, и не позволю всякой американской свин… ба, да это же Шеллен- берг !

Шелленберг, обросший до неузнаваемости и изрядно поху- девший, узнал Штирлица раньше, и принялся радостно подвы- вать, несмотря на ушибленную об стенку при падении ногу. - Вальтер… - сказал Штирлиц, готовясь прочитать нази- дательную речь. - до чего же ты опустился ! - Да вот, - сказал Шелленберг, явно показывая широкую прореху в верхнем ряду нечищенных зубов. - Живем мы тут плохо. - «Мы» - это кто ? - удивился Штирлиц. - Это я и Айшман, - сказал Шелленберг. - Как ! Вас отпустили ? - Штирлиц наверняка знал, что на Лубянке можно задержаться надолго. - Ага… Мы шебя вели плохо, - радостно сказал Шеллен- берг. - Это хорошо, что плохо, - сказал Штирлиц, весьма до- вольный. Он был доволен, что есть хоть кто-то, кому можно будет для профилактики бить морду. - А где ты живешь ? - поинтересовался он. - Где… где придетшя, - обреченно сказал Шелленберг. - А Айсман где ? - В баре прохлаждаетшя, - Шелленберг потрогал явный си- няк под левым глазом. - Ладно, - сказал Штирлиц, принимая решительный вид. - Я поставлю вас на ноги ! - Лушше доллар дай, - попросил Шелленберг. - Зачем тебе доллар ? - медленно философски изрек Штир- лиц. - А ! - сказал Шелленберг, делая вид, что он понимает больше, чем Штирлиц. - Жа доллар можно женфину купить ! - Женщину ?! Это хорошо ! - сказал Штирлиц, похрустывая пачкой стодолларовых бумажек, нарисованных одним его зна- комым в Бразилии. - Пофли купим по парофке, - предложил Шелленберг, глядя на заветную пачку. - Нет, бабы потом, - сказал Штирлиц озабоченно. - Пойдем Айсмана найдем. - Жашем нам Айшман… - засопротивлялся Шелленберг, - от него же одни убытки… - Какие убытки ? - Штирлиц обожал истории о финансовых махинациях. - Пофли, рашшкажу, - сказал Шелленберг, выводя Штирлица из аэропорта. За ними устремился полицейский. - Ну так вот, - начал бывший шеф Штирлица, - Я вфера достал пять долларов. Эта свинья Айшман жабрал их и вот теперь напилшя… Пофли в бар, фде он фидит.

В баре играла неизвестная никому музыка, состоящая из хаотичных ударов по чему-то деревянному и металлическому.

Айсман сидел за крайним столиком и выл от удовольствия. Его повязка на левый глаз сползла. Закрытый обычно глаз смотрел по сторонам, чего бы стянуть, как локатор. Неожи- данно глаз выпучился. В дверях показался Штирлиц в черном костюме, с цветком в петлице, и с Шелленбергом под мышкой. « Рассказал… Все рассказал «, - мелькнуло в мозгу Айсмана. Шелленберг соврал Штирлицу - с Лубянки их никто не выгонял за плохое поведение. Они удрали, когда находи- лись на лесозаготовках на Чукотке, где только и делали, что ничего не делали. Айсман сразу протрезвел и сполз на пол. - Айсман ! - радостно сказал Штирлиц. - Штирлиц, - неприветливо пробурчал Айсман, стоя под столом на четвереньках. - Не злись, Айсман, я же ненарочно, мне долг приказывал. - Штирлиц вспомнил похождения с мнимым баром на Кубе. « Кто это - Долг ? « - удивился Айсман. - Ты про что это ? - спросил он, высунувшись из-под сто- ла. - Да так, к слову пришлось, - сказал Штирлиц. - как жи- вешь без меня ? - Плохо, - сказал Айсман и икнул. - Женщин нет, расти- тельности нет, кефира нет, Бормана нет, дешевых туалетов нет, «Беломора» нет, вина нет, пива нет, самогона нет, да- же горилка отсутствует, жить негде. - Это хорошо, - сказал Штирлиц. - А где жить, мы уж как-нибудь найдем.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Нельзя сказать, чтобы ферма Джона Вейна процветала. Скорее, она не процветала, а даже совсем наоборот. Все хо- зяйство Вейна, корова, автомобиль «Паккард», никогда не бывший на ходу и четыре тощие курицы, пришло в запустение и было заложено в ломбард.

Поэтому, когда Штирлиц появился на его ферме, Вейн при- нял его за судебного исполнителя и треснул его оглоблей по голове. - Больно же, - сказал Штирлиц.

Вейн удивился. - Чего надо, motherfucker ? - грубо спросил он. - А чего ты ругаешься ? - обиделся Штирлиц. - Человек пришел по делу, хочет тебе бизнес предложить, а ты его палкой… - Какое дело ? - живо среагировал Вейн, доставая из шка- фа запыленную бутыль с самогоном. - Мы у тебя поживем, будем хорошо платить, а ты помалки- вай и не задавай глупых вопросов. - Банк грабить будете ? - тут же спросил Вейн, делая ин- тонацию на последнем слове. - Посмотрим, - сказал Штирлиц, вручая Вейну банкноту в 100 долларов. Тот почти что совсем офигел. - Слушай, Джоанна, тут пришел какой-то сумасшедший…, - начал он. - Не сумасшедший, а товарищ Штирлиц, - сказал Айсман, входя с большим чемоданом в руках. - … и дал мне сто долларов… - Много - мы можем вжять шдачу, - сказал Шелленберг, также появляясь в дверях. - Чего надо ? - заученно спросил Вейн. - Мы здесь жить будем, - сказал Айсман голосом, катего- рически не допускающим никаких возражений. - Мы от товари- ща Штирлица. - А, от этого, - сказал Вейн. - Ну, живите…

Айсман предполагал, что жизнь у Вейна будет приятной и легкой. Вейн тоже считал, что наличие двух здоровых без- дельников избавит его от хлопот, поэтому в день прибытия заставил Айсмана и Шелленберга вспахать вручную сорок ак- ров. К вечеру Айсман и Шелленберг уже продумывали план по- бега. Они заспорили чересчур громко, Вейн вмешался и на всякий случай посадил обоих под замок.

Когда Штирлиц ехал к Вейну на свежеотремонтированном «Паккарде», два друга скандировали, просунув головы между реек оконной рамы амбара: - Са-атрап, са-атрап ! - Это вы кому ? - хмуро спросил Штирлиц, засучивая левый рукав. Оба исчезли в амбаре, появился Вейн. - Это они мне, - сказал он и пояснил: - Работать не хо- тят. - В зуб, - коротко пообещал Штирлиц, вертя в руке юби- лейный кастет на цепочке. - Пойдемте, выпьем, товарищ Штирлиц, - засуетился Вейн, ходя вокруг русского разведчика кругами. - Пошли, - согласился Штирлиц.

Из окна амбара показалась морда Шелленберга. - Шатрап ! - крикнул он и исчез. - По-моему, это он мне, - сказал Штирлиц хмуро и полез в амбар. Там раздалась глухая возня, удары, и русский раз- ведчик вылез, весьма удовлетворенный. - Теперь пошли, - сказал он, доставая из кармана бутылку «Смирновской». - Ага, - сказал Вейн, и собутыльники удалились. - Шкотина, - глухо сказал Шелленберг, потирая ушибленный нос. - Мы вот ему покажем… - Покажем, покажем, - согласился Айсман, с беспокойством оглядываясь по сторонам.

В доме Вейна загорелась керосиновая лампа. Через пол- часа оттуда раздались пьяные голоса:

« Вихри враждебные веют над нами-и-и-и…,

Темные силы нас зло-о-о-бно гнету-у-ут… «

Еще через полчаса все стихло, и дремлющую в густой тем- ноте ферму потрясли звуки мощнейшего храпа. - Штирлиц, - утвердительно сказал Айсман, перетряхивая слипшуюся, почему-то сырую солому. Ему не ответили. Айсман позвал Шелленберга, но потом огляделся и заметил дырку в стене. Попытавшись пролезть в нее, он застрял и таким об- разом провел ночь.

* * *

В это время в Бразилии, в колонии Третьего Рейха, про- ходил ночной допрос. Майор с неизвестной фамилией, разва- лившись в плетеном кресле, допрашивал пастора Шлага.

Говорить пастору помогали два ОМОН'овца, путем ударов по животу и голове. Пастор вопил, но не признавался. И не потому, что был такой стойкий. Просто он ничегошеньки не знал. - Ничего, расскажешь, - обещал майор, почесывая под ки- телем набитый бараниной живот. - Ничего не знаю, - стойко отвечал пастор на каждый удар по животу. К ударам по голове он произносил междометие «Ай» и плевался на пол (совсем, как Штирлиц). - Ладно, - сказал майор, вынув их ушей вату. - Тащите другого… потолще. - Я здесь ! - Борман появился, как всегда, внезапно, и встал перед майором. Тот любил, когда ему подчинялись неп- рекословно, как девочки в баре. - Где Исаев ? - спросил майор, делая грозное лицо. - Тю-тю, - сказал Борман, делая покачивания руками, как крыльями. От такого опасного для окружающих движения пол скоро был усыпан толстым слоем веревочек и гвоздей. - Я тебе дам «тю-тю» ! - заорал майор. - Говори по чело- вечески, а то как дам… в нос… - Улетел Исаев, - сказал Борман, радуясь, что пакость, похоже, пройдет безнаказанно. - В Америку подался… - Гм, - важно сказал майор. - Америка - это не наша юрисперден… то есть мы туда не поедем. - Вот и я говорю - «тю-тю», - сказал Борман, садясь на пол рядом с майором. Майор вскочил, так как тонкая, но очень острая булавка впилась ему в зад и заорал: - Встать ! Молчать ! Кругом ! Равнение налево ! Ружье на плечо ! Воздух ! А-а-а-а !

Борман тихо отполз в угол и сидел там с хронометром, считая секунды, нужные майору для успокоения. Новый препа- рат для возбуждения, похоже, должен был стать очередной яркой страницей в его деятельности. - Тридцать семь секунд, - сказал он наконец, втайне ра- дуясь такому замечательному рекорду.

И тут же последовал легкий, но умеренный пинок.

* * *

Утром Штирлиц проснулся от мычания коровы в хлеву. « Деревня «, - подумал он, доставая из-под подушки ста- кан. - « Как же я сюда попал ? Черт, как после вчерашнего башка трещит… «

Бутыль из-под «Смирновской» была угнетающе пуста. Штир- лица перекосило. Бутыль с самогоном отдавала мазутом. Штирлиц зажал нос и хлебнул. Внутри живота забулькало и зашипело. Русский разведчик пустил желтовато-сероватую слюну на стенку и выскочил во двор.

Из стенки амбара торчала чья-то голова. Штирлиц приг- ляделся и узнал Айсмана. - А я застрял, Штирлиц ! - радостно сказал тот, от нече- го делать колотя затылком по стене. - А где Шелленберг ? - живо поинтересовался Штирлиц, со- бираясь нахмуриться и серьезно повеселиться. - Смылся, - сказал Айсман. - он же не такой толстый. - И он самодовольно задвигал животом.

Штирлиц выругался и стал заводить «Паккард». Из дома показался Вейн в кальсонах, сделанных из мешка, с надписью «The United States of America. Genuine Condoms». - Водки привези, - дрожащим голосом попросил он, со скрежетом почесывая распухшую небритую рожу.

Шелленберг убежал недалеко. За рекой его поймали граби- тели и раздели почти-что догола. Шелленберг плакал и мате- рился на родном языке (по-английски). Штирлиц успокаивал. Потом посадил в «Паккард» и повез обратно. - Не поеду к этому шатрапу ! - завизжал Шелленберг. - Он на нас пахать хошет. - Он больше не будет, - пообещал Штирлиц, - я ему в мор- ду дам, он меня знает. - Не верю, - сказал Шелленберг и тут же, получив подза- тыльник, больно прикусил язык.

Вейн стоял на крыльце дома. Лицо его было озабочено. - Штирлиц, у нас гости, - сказал он, указывая подбород- ком на Отряд Милиции Особого Назначения, засевший в стогу соломы. Руки были заняты наручниками. - Чего надо ? - неласково спросил Штирлиц, нащупывая в кармане, под шелковой подкладкой, холодную и увесистую гранату. - Сдавайся, Исаев, - сказал майор, не имеющий фамилию. - А то мы тебя возьмем приступом и больно накажем. - Попробуйте, - вызывающе сказал Штирлиц, вынимая грана- ту. Омон'овцы попятились. « Сейчас будет очень хорошая драка «, - подумал Шеллен- берг. Он, как всегда, не ошибался. Граната с отсутствующи- ми внутренностями, но набитая именным свинцом, ловко плясала по пустым головам ОМОН'овцев и лично по голове бесфамильного майора, извлекая из нее звуки пустой бутыл- ки и подозрительные по тембру звуки. - Я тебе накажу…, - шипел Штирлиц, колотя гранатой по его голове. Майор ужасающе выл.

Айсман и Шелленберг с трудом оторвали бушующего Штирли- ца от стонущего и слабо, но четко матерящегося майора.

Отряд Милиции Особого Назначения в панике разбежался по всей округе. Майор остался. - Дать бы тебе еще пару раз по морде, - сообщил Штирлиц свое желание майору. Айсман услужливо суетился около Штир- лица, поправляя испорченную потасовкой внешность йодом. - Жа фто ? - поинтересовался Шелленберг. - Сначала врежем, потом решим, - сказал Штирлиц, вытирая руки об полы пиджака. Кулак его левой руки покрывали три свежие ссадины от зубов майора и один синяк от удара по голове. Мыслящий агрегат у майора был пустой, но твердый, как пустая бутылка из славной местности Шампань. - Ну, - сказал майор, с трудом вращая заплывшими че- люстями, - теперь, Штирлиц, тебя точно расстреляют через повешение. - Когда пымают, - сказал Айсман и тут же получил свежий подзатыльник. Подзатыльники у Штирлица не залеживались. - А ведь правда, расстреляют, - сказал, подумав, Айсман. - И нас вместе с ним, - добавил он вполголоса и тоже был наделен таким же свежим подзатыльником. Штирлиц не любил мрачные мысли и предпочитал изгонять их при помощи водки, тушенки и милых радисток.

Из дома вышел Вейн в новых кальсонах с другой надписью: «Дорогому товарищу Вейну от дорогого товарища Штирлица ко дню взятия села Улюль-муму под озером Хасаном (Китай)». Надпись получилась длинная и неровная, но умная.

Вейн потирал руки, нывшие от наручников. Бензопила «Дружба» модификации «народов Африки» пилила даже вороне- ную сталь. - Чего это он ? - спросил Вейн, продолжая потирать руки. - Он дерется, - сказал Шелленберг. - Ну, и вы ему дайте, - посоветовал Вейн.

Штирлиц с воплем «сволочь, скотина» бросился на майора и стал бить по потной морде. Он развеселился не на шутку. Русского разведчика не сразу оторвали от дважды избитого майора. Майор удивленно вращал глазами и плевался. Краси- вый синяк под глазом размером восемь на двенадцать санти- метров светился победным торжеством.

Штирлиц кипел от злости. Он считал себя неприкосновен- ным русским разведчиком, много раз Героем Советского Союза и вообще почетным членом Политбюро ЦК КПСС. Лауреат приве- денных званий не мог предположить, чтобы толстая свинья в вышитой рубашке, обожравшись кукурузы, решила арестовать его, самого любимого товарища Штирлица. - Слушай, майор, мне надо в Москву, - сказал Штирлиц. - Давай триста зеленых на билет. - А ражве у тебя нет ? - удивленно спросил Шелленберг, но тут же заткнулся, получив увесистый удар в ухо.

Майор вытащил из кармана пачку разносортной валюты, Штирлиц вырвал ее и сказал: - Я сам разберусь, чего надо…

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Стюардесса попалась понятливая, но сухая и довольно противная. Она равнодушно ходила вокруг Штирлица, толкую- щего ей о превосходстве одной банки тушенки («одной, за- метьте, мадам, всего одной») перед горки бутербродов («це- лой кучи, мадам») с красной икрой. Еще он сказал, что икра вообще липнет к зубам, после чего ее приходится счищать салфеткой, и не представляет для него, русского разведчика Штирлица по фамилии Исаев, никакого интереса. Стюардесса жалобно зевнула и потеряла вообще всякий интерес к Штирли- цу.

Выйдя из самолета, Штирлиц понял, что его встречают. Неподалеку от взлетно-посадочно-катастрофной полосы, на которой раз в месяц непременно разбивались два-три самоле- та, стоял черный «воронок». Около него паслись четверо в черном, от скуки зевая через каждые три секунды по очере- ди.

Не успел Штирлиц подойти к концу трапа, как его обсту- пили со всех сторон. Штирлиц достал кастет и приготовился драться. Драки, впрочем, не последовало. - Здравствуйте, дорогой товарищ Штирлиц ! - сказал один из тех, в черном. - Привет, привет, - хмуро сказал Штирлиц, кладя в карман кастет. - Садитесь в машину, глубочайшеуважаемый и великий Максим Максимыч, - предложил другой. Штирлиц бросил чемо- дан в багажник и плюхнулся на сиденье. - В Кремль, - сказал он, предполагая, что за время отсутствия во вражеских странах он, возможно, стал большим начальником.

Мотор взревел, и машина помчалась в Кремль.

- Так, - сказал Никита Сергеевич, поглаживая собственную лысину. - Значит, товарищ Штирлиц… - А что, не нравлюсь ? - хмуро спросил Штирлиц, ощупывая в кармане кастет. Вообще-то его предупредили, что здесь драться не принято, но он мог и не удержаться. - Да нет, нрависься, - сказал Хрущев, подергивая левой ногой. - А у вас микрофон в стене, - сказал Штирлиц, тыкая пальцем в стенку.

Оба английских шпиона мгновенно оглохли от выстрела в наушниках. - Ну так выковыряй, - посоветовал Никита Сергеевич.

Штирлиц стал вытаскивать микрофон и запутался в провод- ках. На другом конце провода английский шпион сопротив- лялся, пытаясь удержать вытягиваемый из рук провод. - А у вас вот еще телекамера какая-то в стенке, - сказал Штирлиц, делая удар ногой по стене. - Была, - радостно сказал Хрущев, глядя, как катаются по полу осколки битого стекла. - Ага, - сказал он, хлопая себя по вспотевшей лысине. - Ты, Штирлиц, хороший мужик. Хочешь быть нашим вражеским шпионом в СШАх ? - Не, не хочу, - сказал Штирлиц. - Хочу к телк… то есть к бабам. - Баба - это хорошо, - сказал Хрушев, растирая пот по скольской лысине. - Баба - она это… ну… она корову по- доить может… и… это… - Да, - сказал Штирлиц. - А у вас диктофон под стулом, - раздался треск ломаемых деталей диктофона. - Нет, брат Штирлиц, нельзя тебе пока к бабам, - сказал Хрущев. Штилиц обреченно вздохнул. - Без тебя родине х… в общем, нехорошо будет. Так что езжай в США, вренд… вредн… в общем, вдренняйся в ихние загнившие ряды и будь там нашим шпионом. А то смотри, у нас длинные руки, - и Никита Сергеевич важно вытянул толстую, короткую волосатую руку. На рукаве был четкий отпечаток губной помады, а на руке синела татуировка «Не забуду родное село». - А к бабам когда ? - спросил Штирлиц. - Я скажу, когда можно будет.

Штилиц повернулся на каблуках и пошел к двери. - А у вас еще микрофон, - сказал он, и парагвайский шпион оглох от треска. « Классный мужик «, - подумал Хрущев, ковыряясь в зубах какой-то частью от поломанного диктофона. - « Он этим шпи- онам, … (последовало крепкое украинско-татарское руга- тельство), все болтики поломал… Ну, Кеннеди, держись, к тебе сам Штирлиц едет… «

При выходе из Кремлевского кабинета Хрущева стоял тот же воронок. - Поздравляем Вас, любимый товарищ Штирлиц, с назначени- ем русским резидентом в Америке…, - согнувшись в покло- не, сказал один из них. « Скоты. Уже пронюхали «, - подумал Штирлиц, садясь в ма- шину. - Виски, тушенка ? - спросил другой, услужливо вытаски- вая прищемленные дверцей фалды пиджака Штирлица.

Штирлиц подобрел. - Не надо виски, - сказал он. - ОНЛУ Тушенка.

Он вынул из кармана самоучитель английского языка и погрузился в чтение. От читаемых им иностранных слов на русский лад английскому агенту, сидящему в багажнике, ста- ло дурно и он в судорогах прокусил запасную шину. - В аэропорт, - буркнул Штирлиц, запахивая пиджак и поп- равляя левый галстук. Вообще-то в те времена не было обы- чая ходить в нескольких гастуках, но Штилиц носил всегда две штуки, для конспирации: в правом была рация, а в левом громыхала банка тушенки. Теперь же левый гастук был пуст, а его содержимым наслаждался Никита Сергеевич. « Жирная свинья «, - про себя оскорбил его Штирлиц и плю- нул на пол машины.

В это время Никита Сергеевич поперхнулся шурупом, по- павшимся в тушенке, и подумал почти то же самое.

Самолет с облупившейся краской на бортах слегка захрю- кал и стал медленно выруливать на взлетно-посадочно-ка- тастрофную полосу, так как бортмеханик был просто не в си- лах скорее вращать педали.

Наконец хрюканье усилилось, перешло в рев и самолет, дрожа и потряхивая заклеенными бумагой в линеечку крыль- ями, стал пытаться оторваться от земли. Наконец бортмеха- ник сделал последнее дерганье за педаль, самолет отор- вался от земли и стал парить в воздухе, изрыгая клубы дыма - это радист стал топить паровой котел.

Штирлиц сидел рядом с толстой негритянкой в дымчатых очках. Даме было нехорошо, она хотела в туалет, но такое удобство в самолете компании «Падайте с самолетов Аэрофло- та» было не предусмотрено.

Английский агент из-под дымчатых очков поглядывал на Штирлица, и думал, какой он молодец, как ловко притворя- ется. Штирлиц думал о том, чтобы негритянку, не дай бог (черт возьми, бога нет) не стошнило ему на новые штаны с еще только всего одной заплатой. - А скажи-ка мне, милый Штирлиц, куда это ты летишь ? - спросил английский шпион. Он, конечно же, знал, куда летит Штирлиц, и зачем, но он хотел проверить, что скажет ему сам русский разведчик. - К бабам, в Америку, - соврал Штирлиц. - А вот и врешь, - запрыгал английский шпион. - Ты ле- тишь, чтобы завербоваться на работу русским шпионом. - Ну, что поделаешь, - кротко сказал Штирлиц. - Прихо- дится иногда соврать, чтобы утащить красивую даму в постель…

Английский агент прикусил язык и испуганно посмотрел на Штирлица. Он увидел два злых, глубоко посаженных глаза, кастет и ему стало очень страшно.

Спать со Штирлицем не хотелось, несмотря на обещанное шефом повышение. - Штирлиц, так я вообще не женщина, - испуганно сказал английский шпион.

Штирлиц отвернулся и начал плеваться в проход между креслами. « Опять на этих напоролся «, - подумал он. « Неужели я ему не понравился ? «, - обиженно подумал ан- глийский шпион, доставая походное карманное зеркало с ке- росиновой лампой.

Он насупился и отвернулся к окну. За окном стремительно пролетали вверх туманные облака. - Эй, Штирлиц, мы кажется падаем, - сказал английский шпион, тряся Штирлица за рукав. - Не запугаешь, - сказал Штирлиц, держа в одной руке па- рашют, а в другой - кастет и шесть банок тушенки. - Штирлиц, скажи скорей, где ты парашют взял ? - вежливо поинтересовался английский шпион. - У русских разведчиков всегда с собой парашют, - сказал Штирлиц. « Вон оно что «, - подумал английский шпион, доставая свой парашют из складок шпионского платья. « Кажется, я опять сказал чего-то лишнее «, - подумал Штирлиц, выскакивая с парашютом.

* * *

Тихо спал простой и незаметный в пустынных прериях аме- риканского континента городок Вашингтон. Неожиданно с неба спустился Штирлиц, разбросывая по вычищенной обширным шта- том дворников местности пустые банки из-под тушенки.

Он ступил на благодатную американскую землю, громко чавкая и ругаясь. На земле лежал прищемивший его ботинок фабрики «Скороход» капкан, сжав свои ржавые, грязные че- люсти. « Чувствую, Борман где-то рядом «, - подумал Штирлиц, мощными усилиями разрывая челюсти капкана. Капкан сказал «Кххх…» и треснул. Штирлиц победно отбросил его обломки подальше и высморкался.

Звук освобожденного носа эхом прокатился по спящей ок- руге. Партайгеноссе Борман, сидя в дупле в тиши леса, услышал знакомое ругательство и живо навострил уши. Знако- мый запах тухлой тушенки уже давно щекотал его ноздри. Он взобрался на самую верхушку самого высокого дерева и стал напряженно вглядываться в темноту.

Тускло светили звезды и керосиновые лампы на советских спутниках-шпионах. Тихо ворчали голодные филины в таких же, как у Бормана, дуплах. Партайгеноссе спустился вниз и подумал, с удовольствием чмокая губами: « Штирлиц… «, - и детская, безмятежная улыбка расплы- лась на его заплывшей жиром роже. - Вот я тебе набью сейчас морду, - послышалась вблизи до боли во всех частях тела знакомая фраза.

Борман испуганно оглянулся и увидел Штирлица.

Бежать было поздно. - Не сердись, Штирлиц, я же не для тебя, я для этих… - он попытался начать миролюбивый разговор. - Ты про что ? - хмуро спросил Штирлиц, поигрывая маузе- ром. - А ты как, - поинтересовался Борман, - в яму попал или в капкан ? - В капкан, - сказал Штирлиц, протягивая к нему руку. - Ну, вот про это я и говорил, - сказал Борман, чувствуя, как мощная рука Штирлица поднимает его за шиво- рот.

Последовал удар о какое-то чрезвычайно твердое дерево и старческие оханья и похрюкивания. - Кто меня мусорам заложил ? - ласково спросил Штирлиц, бросая Бормана о следующее дерево. Борман охнул и сказал «Это не я». - Значит, ты, - сказал Штирлиц. Новое дерево огрело Бор- мана по лбу. - А кто заговор плел ? - Это тоже не я, - сказал Борман, с трудом уворачиваясь от очередного острого сука. - Вот видишь, - сказал Штирлиц. - А еще пионер…

Борман в изнеможении опустился в теплую лужу и стал жадно пить. - Не пей - совсем козлом станешь, - посоветовал Штирлиц. - Бе-е-е-е-е, - хмуро отозвался Борман, вставая на чет- вереньки. Мощный пинок заставил его искупаться в луже с головой. - Не сердись, Штирлиц, - попросил Борман, вылезая на по- верхность и снимая промокший засаленный пиджак. - Ты же знаешь, как все мы тебя любим… - Кто это «мы» ? - спросил Штирлиц. - Да вот, - сказал Борман, поднимая палец, чтобы Штирлиц прислушался.

Русский разведчик, как локатор, завращал головой и услышал легкое знакомое сипение. - Пастор ? - кратко спросил он. Борман радостно закивал головой. - Толстая свинья, - сказал Штирлиц. - Кто ? - тут же спросил Борман. - Оба вы свиньи… - процедил Штирлиц сквозь зубы. - Про меня - это ты зря, Штирлиц, - начал Борман. - Я с тех пор на триста граммов похудел… - Все равно свинья, - сказал Штирлиц и прибавил: - сог- лашайся, пока я хуже не сказал. - Молчу, молчу, - сказал Борман. Его толстая морда расп- лывалась от жира и счастья встречи со Штирлицем. - Слушай, Борман, где тут ихнее американское Гестапо ? - Штирлиц никогда не забывал о работе, даже когда на ней на- ходился.

Борман пожал плечами. - Ты должен знать, - сказал Штирлиц голосом, не терпящим никаких возражений. Борман съежился. - Я правда не знаю, Штирлиц, - сказал он, прижимая к го- лове уши. - Сходи в Пентагон или в Капитолий…

ГЛАВА ПЯТАЯ

В Пентагон Штирлица не пустили, как он не старался раз- бить дверь каблуками. « Сволочи «, - подумал Штирлиц и направил свои «Скорохо- ды» к Капитолию. - Штирлиц, а вы по какому вопросу ? - перед Штирлицем стояла накрашенная девица приятной наружности в мини-юбке. Русский разведчик задумался. - Я по делам, но все равно заходи, - сказал он, беря да- му под руку и ведя в Капитолий. - Ваш пропуск ! - беспрецендентный швейцар встал поперек двери и мешал входу своим пухлым лоснящимся туловищем. - Хам ! - Штирлиц вскипел, и швейцар куда-то делся. - И чтоб в следующий раз не мешал, когда я с дамой ! - прокричал в догонку улетающему швейцару Штирлиц.

В Капитолии стояла подозрительная тишина. Там было прохладно и пахло французскими духами и туалетом.

Штирлиц чуть не прослезился - так сильно знакомыми по- казались ему коридоры и темные переходы (конечно, с вере- вочками) Капитолия. « Как в Рейхстаге «, - подумал он, сморкаясь на бархатный ковер. Длинная зеленоватая сопля притаилась рядом со све- жим окурком «Беломора». - Пойдем в мой номер, - сказал Штирлиц, беря даму за та- лию обеими руками. Левой он нащупал ствол «Беретта» и не- мало удивился. Дама поморщилась и полезла целоваться. «Бе- ретт» выпал и гулко стукнулся о каменные плиты мраморного пола. - Мадам, у вас пистолет выпал, - сказал Штирлиц, задыха- ясь от прохлороформенного поцелуя и сжимая даму за талию. « Черт «, - подумала Мадам. - « Этого Shtirlitz'а ничем невозможно взять. Надо посоветоваться с шефом «

Штирлиц, конечно же, узнал румынско-болгарскую шпионку Хелену Занавеску. Она пыталась перевербовать его уже один- надцатый раз. - Штирлиц, мне пора, - нежно прочирикала она и упорхнула в окно при помощи потайного парашюта. - Улетела, - сказал Штирлиц и пошел искать кого-нибудь живого.

* * *

Шеф разведки и контрразведки мистер Гари Томпсон сидел за столом, заваленном счетами, и скучал. Его ленивый взор жадно следил за движениями часовой стрелки на облупившемся циферблате старинных немецких часов. Минутной стрелки на часах не было. Часы, потрескивая, занудно тикали, и стрел- ка медленно приближалась к шести часам вечера. Мистер Томпсон лениво посмотрел в окно и плюнул на пол. Вечер обещал быть прекрасным.

Внезапно часы зашипели и с легкими подвываниями отбили шесть ударов. Мистер Томпсон, не разбирая дороги и на ходу всовывая ноги в черно-белые штиблеты, помчался вон из Ка- питолия. - Стоять, - на лестнице стоял Штирлиц с угрюмой физионо- мией и не совсем равнодушно смотрел на Томпсона. Тому ста- ло страшно, но тем не менее он остановился и спросил: - Вы ко мне, любезнейший ? - К тебе, - сказал Штирлиц, сразу же переходя на «ты» в одностороннем порядке. - А-а-а, - Томпсон не в силах был что-либо сказать и только показал на часы. - Пошли в твой кабинет, - сказал вежливый Штирлиц. - Пошли, - сказал Томпсон, поняв, что обречен на ночное сидение в Капитолии.

- Ты шеф разведки, верно ? - спросил Штирлиц по пути в кабинет. Томпсон подумал минут сорок и отвечал утверди- тельно. - Ну вот, а я - Штирлиц, - и Штирлиц достал из кармана бутылку водки, тощую селедку и три банки тушенки.

При виде тушенки Томпсону захотелось прыгнуть в окно, но Штирлиц предупредительно запер его и завесил шторой. - Ах, Штирлиц ! - Томпсон мечтательно закатил глаза. За завербование Штирлица Лююбимый Шеф обещал насовсем свою походную секретаршу, три колеса от «Порше» и новые кальсо- ны. - Так что, товарищ Штирлиц, можно считать, что мы вас завербовали ? - спросил Томпсон, все еще не веря своему счастью. - Считать и на счетах можно, - уклончиво ответил Штир- лиц, и Томпсон понял, что его одурачили. - Нет, но все-таки, това-арищ Штирлиц ? - протянул он. - Можем мы на вас рассчитывать ? - Можете. Самое главное - море водки и гора тушенки, прямо ща, а там разберемся. - Ах да, конечно… сейчас… конечно… - Томпсон засуетился в поисках листка бумажки. - Вот и договорились, - грозно сказал Штирлиц, поигрывая кастетом. Ему очень хотелось послушать, как будет кричать шеф разведки.

* * *

- Нет, Штирлиц, все-таки расскажите нам, как это вы ухитрились заставить себя завербовать самого шефа разведки мистера Томпсона ? - пастора Шлага интересовала чисто профессиональная сторона дела. - Да так, прислоняешь его к двери, бьешь, когда переста- ет стонать - отпускаешь, - пошутил Штирлиц.

Пастору стало страшно, и он пролил какао на новую сута- ну, а заодно забрызгал Штирлица, за что получил кулаком по жирной роже. - Штирлиц, а ты на работу ходить будешь ? - спросил Бор- ман, повизгивая от восторга.

Штирлиц задумался. В таком положении он и встретил рассвет.

* * *

По Капитолийскому персоналу прокатился слух, что у шефа разведки появился новый сотрудник, очень деятельный и сви- репый.

К вечеру первого рабочего дня Штирлица все уже знали, кто в Капитолии хозяин.

Ночью о таинственном Штирлице доложили Кеннеди. - Что такое этот мистер Shtirlitz ? - спросил президент, вытирая полотенцем только что выбритую щеку. - О, господин президент, это самый лучший русский шпион, - отвечал Томпсон, согнувшись в низком поклоне. - Ха ! А может, надо бы его арестовать ? - Кеннеди достал зубную щетку и с презрением выдавил на нее крупный кусок зеленой зубной пасты. - Вы его не знаете, господин президент, - вздохнул Томпсон, поглаживая искуссно загримированный синяк под ле- вым глазом. - Тогда вам крупно повезло, - сказал Кеннеди и запустил щетку с пастой себе в рот.

Томпсон вздохнул. - Господин президент, наверное, одобрит нашу готовящу- ююся терракцию против русских, - сказал министр обороны, с трудом шевеля избитыми губами.

Кеннеди выплюнул зубную пасту и с интересом посмотрел на него и кивнул, побуждая продолжать говорить. - Мы запустим к русским техаскую кукурузную саранчу, и эта свинья Хрущев умрет с голоду вместе со своим советским народом. - О, и мы все равно нарушим биологическое равновесие ! - радостно сказал подхалим Томпсон.

Кеннеди задумался. - Послушайте, Томпсон, кого-то вы мне напоминаете… - сказал он, снимая бронежилет. - Рад стараться ! - воскликнул Томпсон. - Старайся, старайся, - сказал президент и, медленно зевнув, удалился.

* * *

- Слушай ты, Лысенко чертов, ты когда гирбринт огурца с бутылкой выведешь ? Я жрать хочу ! - Никита Сергеевич снял ботинок и постучал им себе по лбу. Это ему очень нрави- лось, и он постучал еще раз, посильнее. - Скора, Никит Сергеич, - пообещал Лысенко и вновь гром- ко заржал. - Ты давай торопись, толстый, а то как врежу в ухо, - сказал Хрущев, начиная злиться. - Я вот те сам врежу, - сказал Лысенко, поднимая кулак, и два гения - большой и маленький - принялись, кряхтя и поминутно охая, драться. Их быстро разняли и развели по разным комнатам. - Чтоб без гинбринта я тебя не видел, морда ты со шнур- ками ! - орал Никита Сергеевич, пытаясь вырваться и снять ботинок, чтоб запустить им в Лысенко. - Сам дурак ! - отвечал Лысенко, плюясь на пол и дергая ногами.

* * *

По выложенному белым мрамором коридору Капитолия гуляли сквозняки и Борман. Вчера он написал на стене «Родина-мать зовет», нарисовал непристойную картинку и высморкался во все шторы, хотя на насморк не жаловался. Борман был ужасно доволен собой.

Партайгеноссе шел по коридору, напевая чуть-чуть переп- равленную песню Пахмутовой: «И вновь продолжа-а-ается бой… И Борман такой молодо-о-о-й…». Он был в хорошем настроении и никому не мешал. Левую руку партайгеноссе держал в заднем кармане, и за ним тянулся извилистый след банановой кожуры и яблочных огрызков. День, как всегда, обещал быть очень удачным.

Мимо проходил хмурый, невыспавшийся Штирлиц. Поравняв- шись с Борманом, он неожиданно вынул руку из-под пулемет- ной ленты, высевшей у него на тельняшке, и дал Борману подзатыльник. - Это тебе за заговор, - пояснил он. В выпученных глазах Бормана появился признак немого вопроса. - Вот это память… - восхищенно сказал Борман, держа обеими руками гудящую от удара голову.

Штирлиц спокойно прошел по коридору, лавируя между расставленными партайгеноссе препятствиями, и исчез на лестнице, погромыхивая по ней коваными сапогами.

Партайгеноссе радостно потер руки. Предусмотренного на случай желающих подняться грохота не последовало. « Значит, Штирлиц спустился вниз «, - обиженно подумал Борман. Этого он не предусмотрел.

Штирлиц сидел за столом и сосредоточенно делал вид, что пишет.

На самом же деле он загнал в дырку в крышке стола жир- ную муху и теперь обильно поливал ее чернилами. Ему было интересно, можно ли покрасить муху чернилами, и будет ли после этого летать это животное.

Когда чернильница опустела и перо стало отзываться лег- ким дребезжанием в ответ на попытку обмакивания в чернила, Штирлиц бросил это философское занятие и медленно потя- нулся.

Муха выбралась из своей тюрьмы и медленно полетела к окну, громко жужжа и брызгаясь чернилами. Штирлиц улыб- нулся и два раза плюнул на пол. Он опять был прав.

День медленно тянулся к закату. Лиловое солнце нежно коснулось вывески «Сегодня и ежедневно кроме субботы, чет- верга и понедельника у нас лучшие котлеты в штате Мэн», и Штирлиц, зевнув, достал из кармана пачку «Беломора».

Как всегда, делать было совершенно нечего.

В городской центр культуры - публичный дом, куда его звал мистер Томпсон, идти не хотелось - после вчерашнего дебоша болела поясница и там могли, по крайней мере, на- бить морду. Томпсону, конечно.

Штирлиц поскучал еще примерно час, затем смахнул с за- тылка пыль и отправился в коридор.

Напротив гипсового бюста Кеннеди стоял на четвереньках мистер Томпсон, прижимая обеими руками к тусклому мрамору пола простую фетровую шляпу. Он стоял неподвижно, но тем не менее старательно кряхтел. Штирлиц бросил зубочистку и подошел ближе. - Кто у тебя там ? - вежливо поинтересовался он.

Томпсон поднял к нему потную морду и плаксиво сказал: - Во-вторых, не у меня, а у господина Министра обороны. А во-первых, я сам не знаю. - Вредный ты, - сказал Штирлиц и приготовился дать Томсону пинка или подзатыльник. Но его что-то остановило - прилипшая к пальцам, залежавшимся в кармане, жевательная резинка типа «Бубель-Гум спешал фор Штирлитц» - так было написано на пачке. - А где эта интриганская морда ? - спросил Штирлиц, от- липляя от пальцев липкий, но довольно жесткий продукт. - Вы про кого, про господина Министра ? Он ушел… нена- долго… ну, ему надо… - Понятно, - сказал Штирлиц, приятно улыбаясь.

Из ватерклозета, располагавшегося в конце коридора, ря- дом с портретом Вашингтона, раздалось шипение и клокота- ние. Вскоре оттуда показался посвежевший и очень довольный господин Министр, вытирая мокрые руки о пиджак. - Штирлиц, как хорошо, что вы пришли ! - сказал он и сделал такое лицо, каким осужденный утром перед казнью встречает палача. - Прямо превосходно, - сказал Штирлиц, чтобы все поняли, как ему приятно.

Господин Министр, продолжая радостно улыбаться, сделал маневр к оступлению. - Кто у Томпсона под шляпой ? - строго спросил Штирлиц.

Господин Министр закатил глаза к небу и стал думать, чтобы такого соврать. Обманывать Штирлица считалось очень рискованным делом. Но кроме мелких земноводных амфибий на ум ничего не приходило. - Лягушка ? - неуверенно сказал господин Министр и по- косился на Штирлица.

Зверь, сидящий под шляпой, задергался и издал зловещее стрекотание. - Крупная ? - сочувственно спросил Штирлиц. - Очень, - сказал господин Министр, отыскивая место, ку- да в случае чего можно было бы прыгнуть. - Кусается ? - продолжал Штирлиц. - Может руку откусить, - сказал господин Министр, слегка увлекшись.

Томпсон побледнел и, держа шляпу одной рукой, вытер другой холодный пот со лба. Шляпа внезапно вырвалась и поскакала по этажу, натыкаясь на стены и отскакивая от них в почтительном недоумении.

Шеф разведки, все еще стоя на четвереньках, побежал ло- вить ее. Тыкая руками в шляпу, он опрокинул ее. Из-под шляпы вылезла крупная желтая саранча, подвигала челюстями и скрылась на лестнице. - Упустил ! - истошно заорал господин Министр.

Штирлиц расцвел в довольной улыбке. - Надули, - счастливо сказал он, как будто надули не его, а Томпсона или господина Министра. - Неужели тебя ма- ма в дестве не учила, что врать нехорошо ?

Господин Министр покраснел и стал выписывать левой но- гой различные геометрические фигуры. Штирлиц залюбовался его раскаянием.

По лестнице приполз вспотевший и взъерошенный шеф раз- ведки. - Поймал, - сказал он, показывая укушенный палец.

Крупный полевой вредитель был зажат у него под мышкой и угрожающе шевелил челюстями. - Осторожней, не помните, - засуетился господин Министр, подставляя стеклянную банку из-под соленых огурцов.

Через минуту псевдолягушка сидела в банке и томно би- лась головой о металлическую крышку. Очевидно, такое беспокойство было обусловленно близостью товарища Штирли- ца. - Зачем тебе эта уродина ? - спросил Штирлиц. - О, Штирлиц, вы ничего не по… ой-ой, извините, я хо- тел сказать, что это крупный стратегический зверь. Мы заш- лем его в одну страшно отсталую страну, и тамошний вождь останется голодный. - Хорошо придумано, - сказал Штирлиц, жонглируя двумя кастетами. - А в какую такую отсталую страну ?

Господин Министр опять закатил глаза и стал напряженно думать. Конечно, Штирлицу говорить не следовало. - Ну ? - сказал Штирлиц. - В какую ? - В Папуа-Новую Гвинею, - нерешительно сказал господин Министр. - А чем тебе папуасы досадили ? - удивился Штирлиц. - Воюют, проклятые, - сказал господин Министр, понуря глупую голову.

Штирлиц недоверчиво посмотрел на него. Он, конечно же, понял, что его опять-таки хотят обдурить. - Ты у меня смотри, - сказал он, показывая кастет. Штир- лиц знал, что он в любом случае узнает зловещие планы господина Министра, и поэтому нисколько не торопился. - Ладно, - сказал Штирлиц, вытирая рукавом томпсоновско- го пиждака испачканный тушенкой рот. - Мы с вами еще пого- ворим.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

В коридоре стояла глухая тишина. Ночью Капитолий пусто- вал. Раньше в нем по ночам сидел скучающий сторож. К утру он зверски напивался и горланил песню «Янки дудль», колотя пустой бутылкой в чугунную сковородку.

Теперь алкоголика заменили новейшие достижения науки и техники. Электрическая сигнализация лишила сторожа работы, и теперь по утрам вместо воплей «Янки дудль» обычно разда- вался вой электрической сирены.

Штирлиц спокойно шел по коридору. Следом за ним, озира- ясь, дрожа от страха и поминутно наступая на свою длинную сутану, шел пастор Шлаг. - Прекрати стучать зубами, - шепотом попросил Штирлиц. - А то стучать будет нечем. - Страшно ! - дрожащим голосом сообщил Шлаг. - Нечего бояться, - ободряюще сказал Штирлиц.

Часы без минутной стрелки в кабинете Томпсона, кряхтя несмазанными внутренностями, прошипели двенадцать.

Пастор похолодел и перекрестился. - Так, - шепотом сказал Штирлиц, зажигая потайной фо- нарь. Пластмасса горела на редкость скверно и коптила. - Пролезешь в кабинет господина Министра, соберешь всю бума- гу и приползешь обратно. - И он сбил кастетом замок с вен- тиляционного люка.

Пастор, кряхтя, задрал сутану и полез в образовавшееся отверстие. Через минуту его чихание послышалось в самом кабинете. - Ну как ? - спросил Штирлиц, заглядывая в замочную скважину. - Бумаги много, - хрипло сказал пастор. Он обнаружил по- чатую бутылку виски и сейчас ему было не до бумаг. - Тащи сюда ! - потребовал Штирлиц. - Бумаги много, - повторил пастор. Содержимое бутылки быстро уменьшалось. - Не задерживайся ! - кипел Штирлиц. - А вот сам бы слазил, - сказал Шлаг, опьянев и похраб- рев, как никогда. - Чтоб я, высококвалифицированный и высокооплачиваемый русский разведчик, полез в грязную дыру… - Штирлица пе- редернуло. - Ты, толстый, вылезай быстрей.

В люке появилась счастливая морда пастора. В зубах у него была зажата толстая пачка бумаги, и он помогал себе ползти папкой с белыми завязками.

Пастор выбрался из люка и сказал что-то невразумитель- ное. Штирлиц выдернул у него изо рта пачку бумаги и пред- ложил повторить. - Я говорю, почему я, а не Борман ? - спросил пастор, поправляя наползшую на плечи сутану. - Борман ! - Штирлиц стал радостно гоготать. - Эта жир- ная свинья понаставила бы там веревочек и капканов. И завтра я имел бы неприятности. - Мне то что, - сказал Шлаг вполголоса. - Вот это плохо, - строго сказал Штирлиц. - Что ? - удивился пастор. - Что вам все равно, кто перед вами, агент Гестапо или коммунист. « К чему бы это «, - подумал пастор и спросил: - А кто лучше ? - Конечно, агент Гестапо. - Вы так думаете ? - А ты нет ?

Пастор пожал плечами, и они со Штирлицем направились к Штирлицу домой. Русский разведчик неизвестно на каких пра- вах жил в сразу шести номерах огромного отеля. Никто не смел заикаться об арендной плате.

Пастор потоптался у двери и рухнул на коврик, о который Штирлиц только что вытер ноги.

Около телевизора сидел Борман и смотрел передачу со стриптизом. Сегодняшний день он считал пропавшим. Ни до, ни после обеда никто не провалился в яму, никто не заце- пился за веревочку или попал в капкан. Партайгеноссе си- дел, страшно растроенный, и думал, что уже потерял квали- фикацию. Внезапно Штирлиц, проходя мимо него с пакетом ке- фира, споткнулся о ловко опрокинутый стул и ругнулся.

Борман словно расцвел. - Штирлиц, как успехи ? - спросил он. - Я тебе щас покажу успехи, - сказал Штирлиц, и Борман с визгом умчался в соседнюю комнату. - Штирлиц, - примирительно сказал он оттуда. - Давай со- бачку купим. - Зачем ? - удивился Штирлиц. - Ее так отдрессировать можно, она документы таскать бу- дет. Я в рейхе уже так пробовал. - Гм ! - сказал Штирлиц. С собачкой связываться не хоте- лось. Штирлицу в качестве похитителя документов больше подходил пастор Шлаг, но… - Давай, - сказал Штирлиц. - Но какую ?

Здесь пришлось задуматься Борману. Предлагая купить со- бачку, он преследовал две цели: во-первых, указанную, а во-вторых, собачка должна была быть обучена кусать всех, на кого укажет Борман, за пятки. Поэтому выбор породы усложнился. Борман задумчиво почесал в блестящем затылке и сказал: - Тут надо подумать…

* * *

Ночью партайгеноссе спал плохо. Ему снился страшный сон о том, как он, Борман, идет ночью по Капитолию, и вдруг из одной из дверей выходит Штирлиц, вытирает окровавленные руки и говорит «Следующий…». Два здоровых сотрудника ФБР хватают партайгеноссе за руки и ноги и бросают в кабинет Штирлица. Борман засопротивлялся и проснулся от весомого удара по лбу.

Над ним стоял Штирлиц и держал в руках крупную гирю. - Во развеселился… - хмуро сказал он, и партайгеноссе понял, что Штирлиц сегодня в дурном настроении.

Он вытер со лба холодный пот и сказал: - Штирлиц, а я придумал ! - Чего ты еще там придумал, - еще более хмуро сказал Штирлиц, отдирая от сковородки стельку для башмака. - Про собачку, - сказал Борман.

Русский разведчик отнесся к этому радостному известию на редкость спокойно. - Ну ? - сказал он. - Давай купим… э… болонку ! - Ладно, черт с тобой, - сказал Штирлиц, смягчаясь и бросая на стол засаленную сковородку с подгоревшей яични- цей.

В углу у двери проснулся пастор Шлаг. Пока он, охая и крестясь, дополз до стола, от ячиницы остались только кап- ли жира, выковыренного предусмотрительным русским развед- чиком из банки с тушенкой.

Днем Штирлиц шел на работу. В его кармане лежал новый кастет, отлитый на днях. Следом, озираясь и перебегая от фонаря к фонарю, крался партайгеноссе Борман, решивший сам для себя выследить Штирлица и сам себе доложить, чем он занимается.

Штирлиц был угрюм и задумчив. Он, конечно же, понял, против кого была направлена жирная саранча из банки госпо- дина Министра. Штирлиц кипел от негодования и еще яростней сжимал рукой кастет.

Сейчас он шел в биологическую лабораторию, где, по слу- хам, готовилась какая-то жуткая отрава. Русский разведчик решил идти напролом, поэтому оба охранника, которым посчастливилось сидеть в проходной, отлетели в разные сто- роны с разбитыми мордами.

Войдя в помещение, Штирлиц высморкался, плюнул один раз на ковер и три раза в зеркало и вошел в лифт, где написал на стене «Сердце нашей партии могучей - ленинский цент- ральный комитет» и вдавил в стену сразу четыре кнопки.

Лифт доставил его на седьмой этаж. Штирлиц вышел на площадку. Пахло духами и карболкой, где-то истошно выла собака. - Изверги, - сказал Штирлиц. - Ненавижу.

Он достал кастет и разбил первое попавшееся стекло. От- ряхнулся от осколков и разбил еще одно. В образовавшейся дыре он увидел двух дам, испуганно склонившихся над про- бирками, в которых клокотало что-то на редкость вонючее. - А вот и я, - сказал Штирлиц довольно ласково, просовы- вая ногу в образовавшееся отверстие. Дамы с визгом вылете- ли в коридор (правда, через дверь) и исчезли на лестнице.

Минутой позже на улице раздался вой полицейской сирены. Штирлиц насторожился.

На столе, где дамы что-то варили, сидела весьма крупная крыса и совершенно равнодушно смотрела на Штирлица. Русский разведчик подозрительно посмотрел на нее и одним лихим движением сбросил все имеющиеся на столе пробирки на пол. Раздалось шипение и жидкость стала быстро испаряться.

Из соседнего помещения раздался обиженный собачий вой, а со стороны лестницы раздалось характерное дребезжание.

Штирлиц мгновенно догадался, что рядом партайгеноссе Борман, решивший испытать новую веревочку либо кирпич из особо крепкой глины на его светлой голове.

Русский разведчик ткнул плечом дверь в соседнее помеще- ние. Если бы он умел читать по-английски, он заметил бы на двери надпись «открывается внутрь».

Но Штирлиц мощным ударом высадил дверь и ворвался в соседнюю комнату.

Двухлетняя овчарка, приготовленная для опыта, сидела в клетке, и, увидев Штирлица, оскалила зубы, давая понять ему тем самым, что данный опыт будет несколько осложнен. - Гестаповцы, - злобно сказал Штирлиц, назвав имя своей любимой организации. Он открыл дверь клетки, собака выско- чила наружу и принялась истошно лаять. - Дура, - обиженно сказал Штирлиц и очередная порция пробирок посыпалась на пол.

Там, где раньше была входная дверь, показался Борман. - Штирлиц ! - восторженно сказал он, глядя, как русский разведчик борется одновременно с собакой, стремящейся ра- зодрать его форменные брюки, и горой пробирок. - Ты что, купил мне собачку ? - Считай, что купил, - сказал Штирлиц, - Если уберешь от меня эту заразу…

Борман сложил губы трубочкой и попытался засвистеть, но вместо свиста у него получилось змеиное шипение.

Собака оставила Штирлица и удивленно посмотрела на пар- тайгеноссе.

Борман достал из кармана приготовленный две недели на- зад ошейник с поводком и надел все это на шею животному. Затем он с видом профессионала посмотрел собаке в пасть и заявил, что это пес. - Я его Адольфом буду звать, - сказал он, показывая свою преданность обществу охраны животных. - Хоть Иосифом, - сказал Штирлиц, критически осматривая порванные штаны. - Ну и зубы у твоего Адольфа… - Весь в фюрера, - сказал Борман, выводя собаку в кори- дор. В кабинете, где остался Штирлиц, послышался звон раз- битой посуды.

Кожаный намордник, купленный Борманом за семь рейхсма- рок, собаке не понравился. Злобно чихнув, она мило уронила какую-то пакость в сапог Штирлица и зловеще зарычала, от- казываясь тем самым от возможных претензий. Сапоги зашипе- ли, задымились и бысто поползли вниз. В довершении всей в металлическом полу и в сапоге лаборатории образовалась здоровая дырка. Внизу оказался женский туалет, в котором сидели успуганные лаборантки. - Нашли зверя, - проворчал Штирлиц, шевеля большим пал- цем ноги, - с пироксилиновым заводом в заднице.

Борман испугался за себя и за свое приобретеньице, но на его счастье Штирлиц отвлекся от сапог и обратил свой томный взор вниз, на слабую половину человечества. Слабая половина парализовано смотрела вверх, на сияющее лицо ве- ликого разведчика, который уже доставал из кармана свою любимую тушенку. « Сейчас кто-то кого-то будет угощать «, - злорадно поду- мал партайгеноссе, зная щедрую натуру своего кумира.

Штирлиц на секунду отвлекся на Бормана, дал подзатыль- ник, сказал « Не кто-то, а величайший разведчик всех вре- мен и народов товарищ фон Штирлиц или просто Максим Макси- мыч Тихонов в смысле Исаев « и опять воззрился вниз. Таких радисток Штирлиц не видал. Он совершенно случайно уронил банку вниз (не вверх, естественно), уложил одну из ра- дисток и забрызгал халат и прическу другой.

Русский разведчик вежливо извинился, нахмурился, глядя на Бормана, и они избавили биологическую лабораторию от своего присутствия. Борман тащил за собой электоропровод и сломаный переключатель. Он был настолько доволен своим по- хождением, что размечтался о Мировой Революции и не заме- тил коварный столб, больно огревший его по потному лбу. - Скажи, Штирлиц, - спросил Борман весьма душевно, - О чем ты сейчас думаешь ? - О шашлыке и банке тушенки, - сказал Штирлиц угрюмо.

Борман хотел сказать « а вот я - о Мировой Революции «, но удержался. За внезапные мысли можно было схлопотать от Штирлица по роже.

Партайгеноссе притянул к себе собаку, удравшую вследствие длинного поводка метров на сорок, и продолжил свои мысли.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Утром непосредственный начальник Штирлица высказал сво- ему подчиненному все, что он имел против посягательств на достижения науки. - Штирлиц, вы же не ребенок, черт возьми ! - кричал Томпсон. - Не ругайся, - попросил Штирлиц, спокойно сооружая из сломанных спичек пирамиду. - Но Штирлиц, зачем вы разбили все имевшиеся в лаборато- рии пробирки ?! - Я был пьян, - равнодушно сказал Штирлиц. - У меня го- лова болела. - Я сам пьян, - сказал Томпсон, - и у меня у самого бо- лит голова… после вчерашнего… Но я же не иду в лабора- торию бить пробирки ! - А что, там еще что-то осталось ? - забеспокоился Штир- лиц. - Ну чего там может остаться ? - удивился шеф разведки. - Вы так там вчера поработали, что свернули нам всю прог- рамму биологических исследований лет на десять… а может, на двадцать… А собаку вы зачем сперли ? - Пса не трожь, - голосом заправского уголовника сказал Штирлиц. - Он моему другу маму заменяет… - Маму - это хорошо, - сказал Томпсон. - А вообще, Штир- лиц, я не так уж и недоволен… Пойдем-те, что-ли, в ресторан… а то и правда после вчерашнего башка трещит…

* * *

В ресторане было тихо, и там никого не ждали. Угрюмый официант, зевая, бросил на столик меню и удалился. Ушел он, похоже, весьма надолго.

Штирлиц вырвал из меню листок, важно вытер им рот и по- ложил обратно. - Нас кормить будет кто-нибудь ? - плаксиво сказал Томпсон, поглядывая на часы. - Погоди, я пойду с ними разберусь, - сказал Штирлиц, засучивая рукав пиджака.

Через три минуты он вернулся. Нелюбезный официант, хлю- пая разбитым носом, плелся за ним и извинялся на всех из- вестных ему языках.

Еще через минуту стол уже ломился от пищи и выпивки. Венчала пиршество крупная банка советской тушенки.

* * *

Штирлиц возвращался из ресторана под вечер, точнее, да- же, под утро. На его левой руке висел Томпсон, громко вопя » Мы красная кавалерия и про нас… «. Штирлиц еще дер- жался на ногах. - П… пойдем, я тебя п… п… провожу, - сказал он бодро. - Пойдем, - сказал Томпсон, вытирая капающие изо рта слюни, чтобы не намочить пиджак. - Ты где ж… живешь ? - вежливо поинтересовался Штир- лиц. - Там, - сказал Томпсон, махнул рукой в неизвестном нап- равлении и захрапел. На его красной роже отразилось вели- чайшее блаженство.

Штирлиц потащил его в указанном направлении. Спустя полчаса он оказался на набережной и стал думать, как надо форсировать реку.

Светало. На берегу Потомака, катящего свои грязные воды в неизвестном направлении, сидел Штирлиц, и, сняв носки, бултыхал ногами в воде. Рядом, подперев голову смятым мусорным баком, храпел его начальник, шеф разведки.

Вскоре Штирлиц, напряженно поморщившись, вспомнил, что он, кажется, русский разведчик, и ему надо выполнять соот- ветствующую работу. Он никак не мог вспомнить свою настоя- щую фамилию. В голове вертелись какие-то обрывки. Вспоми- налась какая-то странная фамилия, отдаленно связанная с тишиной, но Штирлиц знал наверняка, что ошибается.

Наконец Штирлиц махнул головой, отгоняя непрошенные раздумья, и, вздохнув, обшарил карманы Томпсона.

Пистолет системы Вальтер был слишком тяжел и пах плесенью, и Штирлиц швырнул его в воду. Кошелек он освобо- дил от содержимого и это самое содержимое положил себе в карман, а кошелек последовал за пистолетом.

В удостоверении личности Штирлиц грязью подрисовал Томпсону бороду и усы и сунул его обратно в карман своему шефу.

Затем он набрал в ладони порядочно холодной воды и плеснул ее в распухшую физиономию начальника. Тот мгновен- но проснулся и шумно рыгнул.

Штирлиц счел свою миссию выполненной и решил исчезнуть. Он поднялся на набережную и увидел стоящий у обочины «Мерседес» совершенно без хозяина. Штирлиц решил, что дол- жен же кто-то на машине ездить и, подойдя к ней, решитель- но дернул ручку двери на себя. После шести энергичных дви- жений дверь распахнулась. Штирлиц сел за руль и с удовлет- ворением обнаружил, что ключи болтаются в приборном щитке.

Он завел машину и поехал куда глаза глядят.

Глаза глядели на только что построенный и покрашенный свежей краской салатового цвета забор.

Почувствовав удар, Штирлиц вылез из «Мерседеса» и с со- жалением осмотрел помятый передок машины. Отряхнув с пид- жака битое стекло, он высморкался в собственный рукав и пошел туда, где виднелся шпиль Капитолия.

* * *

Войдя в свой собственный кабинет, Штирлиц сразу же по- чувствовал, что он здесь не один - по характерному запаху тухлой селедки в воздухе. - Хайль Гитлер, товарищ Штирлиц ! - сказал кто-то насмешливо. - Хайль, хайль, - сказал Штирлиц и вздрогнул. Голос был на редкость знакомым. - Вы меня не узнаете ? - из-за занавески вышел оборванец с золотым зубом, блестящем от зверской улыбки говорившего и в помятом, со следами побелки полосатом тюремном пиджа- ке. - Как же, - недовольно сказал Штирлиц. - Клаус, провока- тор… - Вот именно, - сказал Клаус. - И зачем это надо было в меня стрелять ? - Разве ж я не попал ? - огорчился Штирлиц. - Не-а ! - и Клаус распахнул пиджак. Под ним оказался бледный волосатый живот с татуировкой, изображавшей узника концлагеря в полосатом костюме, пастора Шлага с сейфом и надписью «Не забуду товарища Штирлица». - А ты сам-то хорош, - сказал Штирлиц, обидевшись на недвусмысленный сюжет татуировки. - Сожрал у меня все пе- ченье, и хотел весело смыться.

Они некоторое время угрюмо посопели, глядя друг на дру- га изподлобья. - Ну, как живешь ? - спросил наконец Штирлиц весьма ми- ролюбиво, ощупывая в кармане кастет. - Фигово, - сказал провокатор. - Работы нет никакой… - А чего же ты так долго не появлялся ? - поинтересо- вался Штирлиц. - Да все дела… - замялся Клаус и потупил взор. - За что сидел ? - спросил Штирлиц. - За женщину, - шепотом сказал Клаус, пытаясь сковырнуть ногтем край кожаной обшивки дивана. - А как она, ничего ? - тем же шепотом спросил Штирлиц. - Ничего, - тягостно вздохнул провокатор. - Ну как, - он сразу перешел к делу. - Пастора-то этого вонючего шлепнули ? - Тебе-то что, - хмуро сказал русский разведчик. - А работа есть еще какая-нибудь ? - Найдется, - сказал Штирлиц. В его голове стал созре- вать один из самых коварных планов. - Слушай, Клаус, ты документы воровать умеешь ? - Не пробовал, - огорчился провокатор. - А терракты совершать можешь ? - А сколько дашь ? - Триста. - Зеленых или рублями ? - Пожалуй, зеленых.

Провокатор со скрежетом почесал подбородок. - Тут же надо много работать, - сказал он. - А кто чего говорит ? - запальчиво сказал Штирлиц. - Ну как, договорились ? - Да я всегда готов, - сказал Клаус. - К борьбе за дело ? - насмешливо спросил Штирлиц. - А хотя бы. - Ну, заходи вечером в ресторан. - В какой ? - А в какой захочешь, - и они по-дружески пожали друг другу руки и расстались до вечера.

* * *

Штирлиц пошарил в кармане в поисках «Беломора» и обна- ружил небольшую бумажку, попавшую к нему, наверное, вместе с содержимым карманов его начальника. Штирлиц развернул ее и прочел. « Поручается, - гласила бумажка, - мистеру Томспону огра- низовать терракты, подрывную деятельность и т.п. в Со- ветском Союзе, используя своих агентов. « « Своих агентов - кого это они имели в виду ? « - Штирлиц яростно разорвал документ и стал кипеть от злости.

Высунувшись в окно, он увидел в конце улицы уходящего Клауса. - Стой ! - заорал Штирлиц.

Провокатор взрогнул и пригнулся, как будто на него упа- ла здоровая бочка с цементом. - Не бойся, иди сюда ! - орал Штирлиц. Клаус обернулся и быстро пошел обратно.

Пять минут спустя он был в кабинете Штирлица. - Чего надо ? - спросил он весьма грубым голосом. - Работа есть срочная. - А ! Это мы всегда пжалста… - Вот там где-то, - и Штирлиц махнул рукой в неопреде- ленном направлении, - у речки дрыхет мой шеф. Его надо разбудить и утащить в одно место… я тебе расскажу… - и оба заговорщика вышли из кабинета в коридор.

* * *

Шеф разведки мистер Томпсон проснулся в неизвестном ему темном помещении. - Где я ? - спросил он слабым голосом. - В тюрьме, - сказал Шелленберг, заглядывая к нему через щель в сарае. - А в чем меня обвиняют ? - спросил шеф разведки весьма равнодушно. - Во всем, - сказал Айсман голосом прокурора, очищая косу от налипшей травы. - Кто терракты планировал ? - Я, - мужественно признался Томпсон. - Кто русских обижал ? - Тоже я, - сказал Томпсон. - Признаваться будешь ? - Обязательно… - и Томсон потребовал ручку и пачку бу- маги потолще.

* * *

Советский посол в Североамериканских Соединенных Штатах неожиданно срочно потребовал аудиенции у господина Минист- ра Обороны. Тот знал, что от таких визитов можно ждать неприятностей. - Господин Министр, - начал посол. - Мы тут вот получили от одного из наших… как бы это сказать ? В общем, от на- шего человека несколько бумажек… Вот посмотрите…

Господин Министр лениво взял у него несколько измятых бумажек. « Я, шеф разведки Томпсон, - гласила одна из них, - Приз- наюсь товарищу Штирлицу, что совершал нехорошие вещи про- тив русских и планировал терракты в Советском Союзе. Вот. Подпись неразборчива «

Господин Министр похолодел и расстегнул воротник рубаш- ки. Он бросил бумажки на стол и выскочил из кабинета в по- исках Томпсона. Тот стоял у дверей кабинета. - Где Штирлиц ? - яростно завопил господин Министр. - Нет Штирлица, - сказал Томпсон. - В Москву убег…

Господин Министр опустился на пол у двери и принялся стонать. - Ничего, - ободряюще сказал Томпсон, садясь рядом с ним. - Мы им еще Карибский кризис устроем… Только это строго между нами.

Эпилог

-

- А не пора ли нам смыться в Крым побалдеть ? - Никита Сергеевич задорно посмотрел на свою новую секретаршу с пышным задом и облизнулся. - Пора, Никита Сергеич, - секретарша усмехнулась. - Напиши записку в ЦеКа, и поехали, - Никита Сергеевич неожиданно схвадил ее за одну из выдающихся подробностей и стал радостно тискать.

Секретарша не сопротивлялась и довольно хихикала. Она написала записку, и Никита Сергеевич подписал ее: « 16 мая 1964 года. Н. Хрущев. «

А за окном проехала телега с молоком и танк, расписан- ный цветочками.

* * *

… А Штирлиц спал. Ему снилось русское поле с березка- ми, снились ему голые девки, и он смотрел на них совершен- но не из-за кустов. Сейчас он спит, но ровно через полчаса проснется, и у Центра опять найдется для него новое зада- ние.